Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии

– Посмотрите сюда, Пэрис! – выкрикивали фотографы.

– Нет, на меня сюда, Пэрис! Посмотрите на меня, мистер Хилтон! Сюда, сюда!

Как публичный человек Баррон давно привык общаться с прессой. Однако на этот раз все было иначе. Раньше репортеры осаждали его во время открытия нового отеля и участия в других деловых предприятиях, например, когда он был владельцем футбольного клуба «Сан-Диего Чарджерс». Он привлекал к себе внимание не потому, что был знаменитостью, а потому что был уважаемым бизнесменом. Можно было бы сказать, что вызываемый Пэрис ажиотаж отчасти был связан с товарами ее бренда, но на самом деле он больше был связан с ее известностью. В данный момент Баррон действительно грелся в лучах ее славы и в какой-то степени подчеркивал успех своей внучки.

Прошло уже пятнадцать минут, а Хилтонам так и не подали машину, и Рик Хилтон что-то возбужденно говорил старшему парковщику, показывая на свои часы. Тем временем репортеры продолжали щелкать камерами и задавать вопросы.

– Как вам нравится выход с дедом?

– О, он такой красавец! – сказала она, с любовью глядя на Баррона. – Если бы у меня была хоть одна десятая доля его успеха, я была бы счастлива!

– А как вам это удается, мистер Хилтон? В чем ваш секрет?

Баррон покачал головой, улыбнулся и задумался, как бы прикидывая, как в коротком ответе передать пятидесятилетний опыт в гостиничном бизнесе.

– Хорошие ребята заканчивают первыми, а не последними, – наконец сказал он. – Во всяком случае, так говорил мой отец.

– А кто был вашим отцом? – спросил какой-то репортер, проявляя полную неосведомленность не только о жизни Баррона, но и о семье Пэрис.

– Конрад Хилтон, – со смущенной улыбкой ответил Баррон. – Это Конрад Хилтон, – бодро повторил он.

– Почему бы вам не поцеловать вашего деда? – предложил кто-то Пэрис.

– С удовольствием! Дедушка, сними очки, тебе лучше без них. – Он повиновался. Пэрис нагнулась и слегка поцеловала его в щеку. Баррон покраснел. Но к этому моменту было заметно, что он уже утомился.

– Ну, хватит, – вдруг заявил Рик Хилтон, пробираясь вместе с женой через толпу. – Пэрис, вот уже наша машина. Пойдем, папа, давай выберемся отсюда.

Парковщик в форме выпрыгнул из черного «суава» Хилтонов и почтительно придержал дверцу для Рика. Другой парковщик распахнул дверцу с другой стороны переднего сиденья перед его женой Кэти. Пэрис помогла деду усесться сзади, затем к ним присоединилась Ники. Пэрис тоже забралась в машину, и кто-то захлопнул за ней дверцу. Автомобиль медленно отъехал от ресторана, а Пэрис опустила окно и высунула голову наружу.

– Спасибо, что оказали моему деду такое уважение! – крикнула она репортерам. – Парни, вы молодцы!

Эпилог Заключительный тост

Вернемся назад.

1965 год. Холодный зимний вечер в Калифорнии в конце года. Вечер, когда все Хилтоны собрались у Конрада в Каза Энкантадо на ужин накануне праздника. Как обычно, все было очень торжественно и официально: мужчины в черных костюмах с галстуками, женщины в элегантных вечерних туалетах. Как было принято, Конрад восседал в одном конце внушительного обеденного стола, в другом конце сидели его сын Ники с женой Триш. Справа от Ники разместились Баррон с Мэрилин. Напротив них – компаньонка Конрада Энн Миллер. Рядом с ней уселся Эрик с Пэт, а напротив них – его мать Мэри, первая жена Конрада. Присутствовала и вторая жена Конрада Жа-Жа Габор. Специально для этого случая, желая порадовать Жа-Жа, Конрад заказал бутылку «Уникума», венгерского ликера. Перед тем как сесть за стол, он, Жа-Жа и Ники выпили по рюмке ликера.

– Святые угодники! – воскликнул Ники. – В жизни ничего хуже не пробовал!

Конрад и Жа-Жа прыснули от смеха. Затем Жа-Жа заранее преподнесла Конраду подарок на день рождения – очень дорогой серебряный письменный прибор в георгианском стиле.

– Это тебе на семьдесят восьмой день рождения, – сказала Жа-Жа, довольная тем, что подарок понравился Конраду. – Живи еще много-много лет!

За другим столом в кухне, за детским столом, как его называли, весело болтали все отпрыски Хилтонов: дети Баррона, Ники, Эрика и даже восьмилетняя дочка Жа-Жа Франческа.

В большой столовой под громадной хрустальной люстрой взрослые громко разговаривали, в то время как слуги в ливреях вносили одно блюдо за другим – куропаток, стейки, пасту, рыбу и даже две украшенные фестонами большие индейки. Угощение было таким разнообразным, что они никак не могли договориться, что подавать, пока кто-то не сказал: «Да бог с ним! Пусть подают все, что есть!» Слуги осторожно ставили перед каждым присутствующим наполненные тарелки, но присутствующим было не до еды, все оживленно разговаривали, время от времени разражаясь смехом.