Химера

– Я тебя придушу! – Взвыл я, хватаясь за ногу. Боль. Словно огнем опалила бедро, потом все тело и мне на миг показалось, что меня вознесли на жертвенный костер. Мышцы потратили всю глюкозу, какая в них была. Микроволокна мышц были разорваны слишком быстрыми движениями в драке, и все что я мог сейчас сделать это – лежать и выть. Тихонько выть, потому что мне было реально больно, реально горячо и реально все равно – выживу я или умру.

Фрэнки аккуратно стащил с меня порубленный костюм. Уложил остатки снаряжения в чемодан с черепом. Запихал меня в пластиковый мешок, щедро линув туда из своего кожаного бурдюка, и уложил нежно как ребенка на корму скутера.

Сам, взявшись за привычный трос на носу, поволок его на север. Где-то, совсем недалеко, было логово Полоза, и Фрэнки знал, что мы идем именно к нему, правда, не знал зачем.

Лозоходец

Лозоходец задумчиво сидел на алюминиевом стуле, вытащенном из столовой этажом ниже, мерно покачивался на двух задних ножках и, словно играл в какую-то игру, тренькал своей белой тростью слепого, подкидывая вверх банку из-под пива, не давая ей упасть на пол.

Дзынь-дзынь-дзынь. – Он колотил бедную банку об дно, бока, потом сделал так, что при каждом ударе она стала описывать повороты, и он считал каждый поворот.

Аэлиты не было. Лозоходец вздохнул. Перехватил банку в воздухе, помял ее в руках, словно фокусник, и начал, неаккуратно, сыпля на бетон крошки, есть круглый аппетитный кексик, политый сверху серебристой глазурью. Бутылка колы появившаяся, как обычно, из «ниоткуда» выстрелила пробкой в потолок. Лозоходец отпил два глотка. Потом пробка сама вернулась на место и завернула бутылку.

Затем Лозоходец вытянул бутылку двумя руками в длинную сигару, щелкнул пальцами и по коридору поплыли кольца пахучего дыма соланы. Сушеные и свернутые листья которой, жители Эфроса, родной планеты Лозоходца, очень любили покурить после приема пищи.

Лозоходец был по меркам землянина вполне молод. Красив и даже элегантен. На нем был бежевый пиджак, белая рубашка, синие брюки и мокасины из тонкой натуральной хорошо выделанной кожи. Глаза без радужки и зрачков, которые постоянно сбивали с толку людей, он прикрывал широкополой шляпой, края, которой постоянно касался, когда кто-то находился рядом. Некоторые думали, что таким образом он отдает им честь, или оказывает знаки почтения. Думали, в общем, зря. Лозоходец, таким образом, прятал свои необычные глаза и только.

Его единственного из всех колонистов Химеры не посадили в тюрьму, т.е. выслали не как заключенного с определенным сроком, а изгнали с его собственной планеты навсегда.

Жители Эфроса имели небольшую, но очень дружную популяцию. Около пятидесяти миллионов всего. Состоявшая из несколько крупных городов, красивых и хорошо обустроенных, она процветала, и поэтому, не терпела ничего возмущающего устоявшийся порядок.

Лозоходец был не просто странен, тем более для Эфросцев. Он, как им казалось, представлял явную угрозу всей популяции.

Повзрослев, и обнаружив свои способности. Обладая невероятной властью над веществом, развитым мозгом и здоровыми амбициями, он вприпрыжку взошел бы на трон Эфроса и стал его Императором.

Поэтому правительство планеты решило от него избавиться. Но, возникли затруднения. Лозоходец был рожден на Эфросе и являлся его гражданином.

Просто так вышвырнуть гражданина Эфроса за пределы системы не позволяли не только законы планеты, но и национальная гордость маленького дружного народа. Тогда на помощь пришли священники.

Они обратили процесс изгнания члена общества в общественно полезное действо.

Синод «Веры Эфроса» присвоил Лозоходцу звание схимника. Священника низшего ранга, который должен всю жизнь мотаться между мирами и нести «Свет Эфроса» народам других планет.

С этим вердиктом и заданием «Нести Свет Эфроса» жителям Химеры, он и был отправлен на эту планету.

Лозоходец игнорировал службу – на что, собственно, и рассчитывало правительство Эфроса. Они были уверены, что Лозоходец не сможет покинуть Химеру никогда, поскольку Синод Эфроса никогда не призовет его обратно в виду плохого исполнения возложенных на него обетов.

Частенько Лозоходец вообще забывал о существовании Эфроса, а не только его сената, синода, или императора.

Ему вполне хватало Химеры и себя самого.

Он был лишен амбиций. Был лишен, желания иметь власть над людьми, повелевать ими, наслаждаться званиями, регалиями, и уж тем более «Нести Свет Эфроса» жителям других планет.

Лозоходцу было наплевать на людей также как людям наплевать на футбольные мячики Арравы, что катались по всей пустыне Химеры, иногда оживляя однообразный песчаный вид за окнами жилищ.

Люди Лозоходцу были понятны. Более точного слова подобрать нельзя. Понятны, изучены и прозрачны.

Так же как нельзя бороться за первенство планеты по бегу с вырванным листом из записной книжки. Так же было бессмысленно сравнивать Лозоходца и его сородичей. Лозоходец был выродком, жутким уродом среди них.