Химера (СИ)

Мои размышления по странному стечению обстоятельств прервала как раз нищенка. Сначала я ее даже не заметил. Она была замаскирована под кусок грязи. Попрошайка схватила меня за штанину. От падения спасла лишь реакция. Изысканное сальто-мортале. Благополучное приземление…  и вновь земная твердь под ногами. Голова повернулась в сторону неожиданной «атаки». Рука потянулась к бедру, отдернула развевающийся плащ и обнажила ножны кинжала.

Искаженное от ужаса лицо нищенки извинялось передо мной до глубины души. За все…  За необдуманность поступков…  За распущенность шаловливых рук…  За то, что эта женщина появилась на свет…  Седые волосы развевались на ветру, как гадюки в разоренном палкой гнезде. «Бильярдные шары» в глазницах вываливались из орбит. Шершавая на вид кожа пепельного цвета становилась мертвенно-белой. Казалось, гнилые зубы старухи в разинутом рту пытаются спрятаться в кровоточащих деснах. Ее тело в припадке страха забилось в конвульсиях.

— П… п… пощадите месье-е-е…  истасканную развалину, — выпрыгнул с бульканьем хрип из ее костлявой груди. — П… п… помилуйте юродивую…

Сместив руку в сторону от кинжала, я бросил на нее суровый взгляд.

— Я не судья и не палач, чтобы миловать или казнить! — пробасил я и ухмыльнулся. — Разбирайся сама со своей поганой жизнью, ведьма!

— Месье…  Месье…  П… п… простите…  Тысячи лет вам жить в богатстве, — не обращая внимания на мои слова, причитала старуха. — Благоверного своего и семерых детей схоронила. Все п… п… проклятая чума забрала…

— Угомони брехало, карга, — разрубил я криком приторное и тягучее, как резина, нытье.

Бродяжка застыла и больше не издавала ни звука. Даже не моргала…  Я вытащил бархатный мешочек и извлек из его внутренностей необычный золотой.

— Сегодня твой счастливый день! Начни жизнь с чистого листа! — запустив большим пальцем монетку в направлении попрошайки, выпалил я. Затем отвернулся и двинулся по своим делам, помахивая на прощанье рукой высоко в воздухе. — Набей брюхо вдоволь! Хоть раз в жизни, мегера! — добавил я, а затем совсем уже тихо, едва шевеля губами, прошептал. — В первый и последний раз…

— Благодарствую, скиталец! П… п… пусть хранит тебя бог…  Или лукавый. Смотря кто больше мил тебе сегодня…  Ветер перемен уже принес сосуд великоруса, — слышался за спиной бред умалишенной, который я пропускал мимо ушей, думая уже о другом.

Отвратно…  Меняются правила игры в безумную монархию. Летят головы правителей. Но на месте отрубленных вырастают две новые, словно у лернейской гидры. Выворачиваются наизнанку системы ценностей. Моральные устои, ценности, идеалы…  Одна свобода замещается другой…  Неизменным остается одно — никчемное прозябание простого люда. Народ влачит жалкое нищенское существование, потеряв во тьме неведения законное право на лучшую жизнь. Время идет, но ничего не меняется…  Пока всему этому есть место в мире, будут рождаться такие чудовища…  как я…

Дальнейший путь обошелся без приключений. Ориентировался я в трущобах на удивление легко. Хотя мне крайне не хватало одной мелочи для полной идиллии…  Приятного голоса девушки, лишенной души: «Через триста метров поверните направо…» Но это уже придирки, главное, не нарваться на жандармов.

Еще один поворот в лабиринте неказистых улочек, и золотое солнце, карабкающееся на небо, ослепило меня потоком света. Тело наполнилось теплом и умиротворением. Слизь царствующей тьмы осталась позади, в злачных закоулках. Как и воспоминания об убийствах…  Я выбрался на свободу…  Впереди цивилизация…  За час, может, чуть больше, я почти добрался до центра города. До убежища теперь рукой подать. Там решу, что делать дальше…

Декорации преобразились, появились новые яркие краски и ароматы. Шикарные дома, дворцы, парки, мосты…  Даже торговые лавки на нулевых этажах были уже не редкостью. Город не выглядел мрачным, а запах нищеты почти растворился в букете восхитительных ароматов. Парфюм, свежая выпечка, копченое мясо…  М-м-м…  Как же я хочу есть…  Утер тягучие слюни и свернул в знакомый переулок.

Все чаще появлялись обычные люди. С розовыми лицами, живыми глазами, опрятно и чисто одетые. Они шарахались от меня, как от прокаженного, или обходили метра за три, отвернув задранные носы. Особо привлекали внимание и радовали глаз расфуфыренные красавицы. Как говорится, в самом соку…  Дамочки беззаботно расхаживали по мостовым с ажурными зонтами в руках. Ах, какие женщины! Как же я хочу…  Усилием воли я подавил разгул чувств, рожденный похотливыми фантазиями. Домой…  спать…

Тяжелая была дорога. Я нестерпимо устал и морально, и физически…