Химера (СИ)

Мрачное, давящее на сознание помещение в стиле замка графа Дракулы. Черные каменные стены с паутиной по углам и такого же цвета пол, местами застеленный коврами. На дальней от Рихтера стене — два высоких окна арочной формы со стрельчатыми заострениями. Сквозь замысловатые узоры стекол пробивается тусклый свет луны. Тут же, возле одного окна — обеденная зона: сервированный деревянный стол с двумя бутылками вина и несколько стульев.

Из других источников света — только огонь, пляшущий в камине. На крышке его портала — множество ваз с белоснежными цветками эдельвейса. Над очагом портрет, на котором Альфреда приветствует всемогущий фюрер германского народа — Адольф Гитлер. По обе стороны от камина вздымаются к потолку каменные статуи демонов.

Справа же от Рихтера стоял мраморный журнальный стол и такое же, как у него, кресло в готическом стиле. Еще одно находилось напротив, в нескольких метрах. В первом сидел откровенно скучающий Ветров, а во втором развалился пожилой мужчина. Он перестукивал пальцами по резному деревянному подлокотнику, сверкая серебряным кольцом с изображением черепа.

«Вот откуда взялся этот мерзкий звук, — подумал Альфред, осматривая мужчину с ног до головы. — А Вольфганг постарел…  Заметно осунулся. Сбросил десяток килограммов. Приобрел седину. Лицо ссохлось, обморщинилось, посерело и измельчало чертами. А вот глаза остались прежними. Живыми, как у мальчишки. Очень странно видеть его в шелковом халате, а не в привычной парадной форме, усыпанной железными крестами. Еще и эти дурацкие белые тапочки! Время безжалостно ко всем…»

Слева от Эйзентрегера — сексуальная и опасная фрейлейн, охраняющая его покой. Она полусидя-полулежа расположилась на медвежьей шкуре, словно преданный пес. Такая готова по первому зову лизать руку хозяина. Ну, или в случае необходимости без лишних раздумий сорваться в атаку по команде: «Фас!»

Вольфганг поймал осторожный взгляд Рихтера и хриплым голосом спросил:

— Что привело тебя ко мне, малыш Фреди? Только не говори, что соскучился по мне спустя столько лет…

— Вольфганг, я, конечно, рад тебя видеть, но не буду нагло врать, что скучал. Все дело в возникших обстоятельствах, при попытке объяснения которых мой пытливый ум оказался бессилен.

— Не тяни кота за лапу, как говорят братья-славяне, — перебил Вольфганг. Он взял со стола стеклянный бокал и отхлебнул рубиново-красное вино.

— За хвост…

— Что «за хвост»? — наморщив брови, повторил нацист.

— Правильно говорить: «не тяни кота за хвост», — добавил Рихтер и исказил губы в улыбке.

— Фреди, ты до умопомрачения неисправим. Всегда такой безукоризненно правильный. Хлебом не корми, дай кого-нибудь поправить! Меня уже поздно учить тонкостям русского языка, это неблагодарное занятие. Да и не собираюсь я больше порабощать непокоренный рубеж. Ни жить, ни гостить, ни водку пить в России не буду.

— Даже на чай не приедешь? А на похороны?

— Ты знаешь ответ. Так что завязывай и переходи к сути, — оборвал он Рихтера.

— Хорошо…  Кто-то открыл на нас сезон охоты. Какие-то больные психопаты без принципов и идеалов. Самое печальное, что они профессионалы своего дела и не скупятся на средства.

— М-да…  Теперь мне понятно, зачем ты приволок с собой дашнаков. Ты сделал правильную ставку. Этих ублюдков не перекупишь ни за какие деньги. Идеи превыше всего. Но я по-прежнему не понимаю: причем тут, собственно, я?

— Думаю, что ни при чем…  Но…  Вольф, ты владеешь информацией, а, как говорится, «кто владеет информацией — владеет миром». Ты наверняка об этом хоть что-нибудь знаешь.

Вольфганг взмахом руки отправил юную девушку к выходу из кабинета. Арийка беспрекословно встала, подошла к двери, развернулась, сложила руки за спиной и замерла. Эйзентрегер проводил ее взглядом, еще раз жадно глотнул вина и только после этого произнес:

— Все возможно…  Но ты уверен, что об этом стоит говорить при твоем друге? Кстати, ты забыл его представить…

— Это Владимир Ветров. Мой компаньон и лучший друг. Ему я доверяю даже больше, чем самому себе. К тому же он в курсе многих дел. Даже о тех, о которых стоит иногда умолчать.

Владимир услышал свое имя, слегка привстал с кресла и кивнул. Эйзентрегер же в ответ лишь медленно опустил сморщенные веки.

— Как скажешь, Фреди. А мы раньше с ним нигде не встречались?

— Это исключено, херр Эйзентрегер, — вклинился в разговор Владимир, опередив Рихтера на несколько мгновений.

— Странно…  Мне не знакомы черты лица, но вот взгляд, — мучительно скривив лицо, пробормотал нацист. — Я уже видел его раньше…  Я в этом уверен…

— Вольф, что с тобой? — озабоченно поинтересовался Рихтер.

— С-с-сердце…  барахлит…  слегка, — выдирал из горла звуки Эйзентрегер, прикладывая руку с правой стороны груди.

— Ты что-то совсем сдаешь. Видимо, память тебя подводит. Сердце с другой стороны. В левой половине грудной клетки.

— Да ты что, Рихтер? Удивил старика. Мне ведь сразу значительно полегчало, — продолжая кривиться, парировал Эйзентрегер. — Избавь меня от бреда и лучше внимательно слушай, — договорил он и раскашлялся, как чахоточник.