Химера (СИ)

— Хорошо, что надорвался, — взволнованно сказал прозрачный, озираясь по сторонам.

— Кстати, Нуада уже здесь, собственной персоной, — указывая пальцем на мои ботинки, произнес мутный.

Я взглянул на ноги и в ужасе запрыгнул на пень, словно олимпийский чемпион по прыжкам в высоту. Еще мгновенье назад мои конечности были погружены по щиколотку в прозрачную слизь. В ее глубине виднелось что-то непонятное, темно-зеленого цвета.

— Турв есв ино, — раздался мерзкий хлюпающий звук, который походил на стон и на рык одновременно, — ино янем илунамбо.

— Не бойся, странник. Он только ползать умеет. Тут ты в полной безопасности.

— Эдак его вывернуло. Ну и зрелище…  Не могу разобрать, на каком языке говорит.

— На тарабарском балакает…  — выдвинул гипотезу прозрачный и заржал.

— Нуада всегда старательный был и ни в чем себе не отказывал, — смачно плюнув в омерзительную кучу, сказал Ивор.

— Адюсто игеб, киннартс, — завопила бесформенная масса и закружилась вокруг пня, — Тунамбо…

— Не обращай внимания, попыхтит и успокоится. Так часто бывает. Мы уже привыкли. Давай лучше сделку с котелком закончим.

— Да зачем он мне? Что я с этим дурацким углем делать буду? — спросил я.

Лепреконы затараторили, перекрикивая друг друга:

— Ну, это ты зря…  Вариантов тьма. Вдруг ты алхимиком решишь стать. На чудодейственные лекарственные средства сгодится.

— Можно холодными зимними вечерами…  Ик…  В печке сжечь, чтобы согреться, — вставил прозрачный, дополняя слова жестами и мимикой, словно взаправдашний актер.

— Да…  А еще, может, ты фермером захочешь стать. Будешь делать пестициды, инсектициды…  удобрения там разные.

— Тунамбо! — визжало нечто, наматывая круги вокруг пня. — Тунамбо!

— Можно…  Ик…  Мяско вкусняцкое на барбекю с корочкой поджарить, да под отменный вискарь. М-м-м…  Слюни аж побежали.

— Или, например, краска тебе понадобится…  Ну мало ли…  Всякое может быть. Начальники разные бывают. Иногда и траву красить заставляют в удивительные цвета.

— Турв есв ино!

— Либо…  этим…  Терроми…  Как его там, скажи, Скаах…  Терраси…  Террористом, точно. Бомбу удумаешь сделать. Бум! И весь мир отправится в тартарары. Ты ведь такой у нас, странник, многофункциональный. Тебе многие профессии интересны.

С чего он такие выводы делает? Или им известно обо мне больше, чем мне самому? Подозрительные товарищи эти лепреконы!

— Тунамбо…  — продолжала пугающая меня тварь.

— Или, странник, ты можешь приложить чуть больше усилий. Тебе лишь нужно высокое давление, температура и время. Создашь из угля алмазы. Вот это будет уже действительно целое состояние.

— А еще ты можешь…

— Все! Все! — заорал я, закипая от злости так, что свисток на «чайнике» уже начал приплясывать. Хватит! Достаточно! Не нужен мне это гребаный горшок. Вы мне сейчас мозг разнесете! Еще эта мерзость никак не успокоится. Зачем она верещит «тунамбо»? Что это значит? Может, он говорит «номер два»?

— Ты, главное, не нервничай, странник. Нервные клетки не восстанавливаются. Не хочешь горшок — не надо, — успокаивал меня мутный. — Есть и другие варианты. А на Нуаду не обращай внимания, я же тебе уже не раз говорил. Никто не знает, что он там верещит…  Забудь. Можешь лишь посочувствовать ему. Видишь ведь, как его перекосило. Откуда возьмется разум в этой твари?

— Ик…  Сворачиваемся, Скаах?

— Да, Ивор, — кивнул мутный, и прозрачный щелкнул в ответ пальцами.

Радуга растворилась в воздухе в то же мгновение, словно мираж. Лепреконы отвернулись от меня и зашептались, изредка раздавая друг другу звонкие подзатыльники.

— Есть у нас к тебе предложение, — произнес прозрачный, поворачиваясь ко мне.

— Выгодное для всех. Ик…  — добавил мутный, поднимая вверх указательный палец.

— Тунамбо!

— Стойте…  Когда вы местами поменялись? Хотя нет…  Ты же по-прежнему икаешь. Значит…  Или…  Хотя…

— О чем ты, странник?

— Ты был прозрачным, — тыкая пальцем в силуэт мутного, произнес я, слегка нервничая от непонимания. — А ты, наоборот, был мутным. Как сейчас в памяти вижу!

— Да ты что! Странник, я отродясь был таким, сколько себя помню. Хочешь любимую мамулю из отпуска вызову? Она мои слова подтвердит, — ответил взволнованно, но искренне «бывший мутный». — Да и мы тебе хоть раз в жизни врали? Зачем нам тогда начинать?

— Ага…  Ик…  И я могу мамусеньку позвать. Сейчас только почтового голубя накормлю, напою и в путь дальний за тридевять земель отправлю. Лишь бы по дороге крылья хлипкие не поломал.

— Турв есв ино! — безостановочно повторяло нечто.

— Не надо никого звать, — оборвал я их речь, трогая рукой вспотевший лоб. — Вероятно, ваше индиговое солнце мне в голову ударило. Перегрелся слегка с непривычки.

— Да не наше оно…  Ик…  — заскулил «бывший прозрачный» и вновь искривил лицо до состояния высушенной виноградинки.

— А-а…  Ну ты уж поаккуратней, кепочку или бейсболку надо надевать для таких случаев. Каску стальную, на худой конец. Но мы отвлеклись…  В общем, странник, расклад у нас такой. Мы тебе безвозмездно, то есть даром, отдаем монетку. Причем золотую, как ты, собственно, и просил. Но с одним условием…

— Каким?