Химеры

— Белка! Ты что? Ты сожрала вилевы папиросы?

— Уфффррммм, — сказала Белка, попыталась проглотить, что было во рту, и закашлялась, забрызгав Рамиро гимнастерку коричневой жижей.

— Дура, — Рамиро встряхнул ее, как щенка, и выпустил, — Какая же ты у нас дура… — и заорал в коридор: — Виль! Ты еще не ушел? Виль!

Из коридора затопали.

— Знаешь, куда делись твои самокрутки? Она их выжрала, до единой. Украла и выжрала!

— Все? — ужаснулся вошедший в комнату Виль, — Двадцать штук? Белочка, Белочка, посмотри на меня!

Белка возилась на полу, кашляя, плюясь и подвывая. Элспена присел перед ней на корточки.

— Белка, не плачь, открой рот… покажи язык…

— Уууу, — жалостно ныла та, истекая коричневыми слюнями.

— Ты болван, Илен, — раздраженно сказал Виль, — Даже воды ей не дал. Ей надо желудок промыть Она ведь отравилась!

— Да что с ней будет, она же фоларица, — смутился Рамиро, — Никогда не слышал, чтобы фолари травились.

— Мало ли чего ты не слышал. Воды принеси! Логан, — Элспена поднял голову на Хосса, молчаливо возвышавшегося над ними, — У нас найдется резиновый шланг?

— Коменданта надо спросить, — сказал Хосс. — Слушай, может врача вызвать, раз все так серьезно?

Рамиро хмыкнул:

— Ага, он как у пациентки зубки с когтями увидит, так и пошлет нас к своим найльским богам, а это очень далеко… давайте как-нибудь по-семейному. Уговорим девчонку выпить воды, потом два пальца…

— Белка, выплюнь! Нет, не за щеку, все выплюнь… Вот, смотри, смотри, конфетка… хочешь конфетку? Черт, нет конфеток… Белочка… да выплюнь же гадость, наконец!

Рамиро пошел за водой. Он сходил на общую кухню в конце коридора, взял чайник, наполнил его из-под крана. Когда возвращался, из комнаты донеслись чертыхания и испуганный Белкин вой.

Вильфрем Элспена тряс окровавленной рукой. Белка скулила, скорчившись на полу, над ней стоял Хосс с распоротым надвое одеялом в руках.

— Твою мать! — удивленно сказал он, — Нихрена себе когтищи!

— Что, цапнула? — спросил Рамиро. — Сильно?

— Не цапнула, дернулась, — Виль вытащил платок и обернул ладонь, — Я почти уговорил ее отдать эту чертову жвачку, а тут Логан с одеялом сунулся.

— Я помочь хотел… — Хосс отбросил лоскуты и показал Рамиро располосованный рукав, — Смотри, партизан, она и по мне отмахнулась.

— Напугали вы ее, сэн Логан. — Рамиро поставил чайник на тумбочку и снова посмотрел на свернувшуюся в узел фоларицу. Платье, и так местами дырявое, прорвалось на спине, из прорех высовывались бесцветные иглы плавника. Из локтей тоже торчали шипы, кажется, даже зазубренные. — По-моему, ее надо оставить одну, пусть успокоится. От табака с ней ничего не будет, ее приятель как-то плитку мездрового клея слопал на четыре фунта, и хоть бы хны… — Рамиро умолчал о том, как Ньет однажды сожрал юбилейный торт в виде палитры, преподнесенный Академией два года назад, забытый на стеллажах среди развалившихся макетов, превратившийся в груду засохшей, заросшей до неузнаваемости пылью органики. Пыль, однако, Ньет счистил… гравером с проволочной щеткой, ага. — А мы тут суетимся и говорим о промывании желудка. Кто хочешь испугается. В худшем случае она просто наблюет на пол.

— Вот не любишь ты детей, Илен, — огорченно сказал Элспена, поднимаясь на ноги.

— Тут, скорее, разговор о животных, — буркнул Рамиро.

— О маленьких детях! — отрезал Виль, — Девочка, конечно, отстает в развитии, но во-первых, ее угнетает влияние полночи, во-вторых…

— Слушай, мы уже десять минут как должны быть на месте, — бригадир посмотрел на часы.

— Во-вторых, за две недели с нами она из младенца превратилась в вполне осознающего себя ребенка… она даже немножко говорит, если ты не заметил.

— Если бы она еще дотянула до возраста, на который выглядит…

— Вильфрем, пошли уже! Хватит лекции читать.

— Ты только сиськи заметить и способен, Илен.

— Где тут сиськи? — Рамиро повернулся к фоларице, но она, оказывается, уже отползла к тумбочке, и там, стоя на коленях, поглощала из миски макароны. Не пользуясь ложкой, естественно. — Я же сказал, что ей все впрок пойдет.

— Вон твой портсигар, — указал под стул Хосс.

Элспена молча подобрал его и вышел, а Логан Хосс оглянулся от дверей на вылизывающую миску девицу, осклабился и подмигнул.

Шаги затихли. В казарме стояла тишина, те бойцы, кто не был занят на патрулировании и заданиях, отсыпались или ушли в город, пользуясь светлым временем.

Рамиро сел на кровать и обнаружил, что распоротое одеяло было его. Интересно, что скажет на это кастелян? Пошарив под подушкой и не найдя «Песен синего дракона», Рамиро расстроился еще больше. Чертов принц, даже не подумал вернуть книгу. Вот и верь после этого лавенжьему слову. День расскандалится, когда узнает, что идиот Илен не сохранил его подарок.

Впрочем, где теперь дорогой друг Денечка…

Все-таки надо… ну, если не позвонить, то письмо написать. А вот Кресте надо позвонить. И Ларе надо позвонить. Как они там? Для этого даже не нужно идти на телеграф, только в комендатуру, на второй этаж.