Химеры

Как назло, одноименных синьоров было, по «Википедии», двое: Бартоломео I и Бартоломео II.

Времена одного – несколько первых лет треченто, времена другого – конец третьей четверти. Так вот, я голосую за предка – по двум (да, неосновательным) соображениям.

При нем в Вероне поселился Данте Алигьери; тот, без сомнения, регулярно посещал своего партайкамрада Монтекки (руководителя местной гибеллинской ячейки). Обидно же не припутать Данте к сюжету Шекспира, когда есть такая возможность.

Соблазнительно ведь вообразить, как за кулисами, по ту сторону задника, он читает молодежи – тому же Меркуцио, и Бенволио, и Ромео – терцины (в переводе, конечно же, Михаила Лозинского) из Песни Пятой Ада – про Паоло Малатесту и жену его старшего брата, про две смерти (или две жизни – как считать) за единственный поцелуй. Все произошло не так давно и совсем неподалеку – лет двадцать назад, 3 часа 15 минут на электричке.

В досужий час читали мы однажды
О Ланчелоте сладостный рассказ;
Одни мы были, был беспечен каждый.

Над книгой взоры встретились не раз,

И мы бледнели с тайным содроганьем;
Но дальше повесть победила нас.

Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем

Прильнул к улыбке дорогого рта,
Тот, с кем навек я скована терзаньем,

Поцеловал, дрожа, мои уста.

– Дивные стихи, мессер Дуранте, – говорит, предположим, Меркуцио после бесшумных аплодисментов и когда все тяпнули из горла кожаной фляги по глотку граппы. – Впервые в мировой литературе вы показали прямое опасное воздействие художественного текста на судьбы реальных людей. Как крысы – черную заразу, распространяют романы чертов amor, drivelling love.

– Это если версия синьоры Франчески правдива, – возражает, допустим, Бенволио.

– В аду, молодой человек, не лгут.

– Не в обиду будь сказано, мессер, – но ведь это легенда ее семьи – ваших друзей да Полента. Дескать, ничего такого не было; ничья честь не пострадала; подумаешь, поцелуй; единственный, случайный, непроизвольный: читали страницу щека к щеке – столкнулись краями губ.

– Прочитали про поцелуй – поцеловались! И ворвавшийся муж насадил обоих в таком слипшемся виде на заранее обнаженный меч!

– Наевшись груш, дорогой Меркуцио, предварительно наевшись груш. Ни за что не поверю, что эти двое устраивали тайные свидания только для того, чтобы вместе читать новинки тамиздата.

– А почему бы и нет, дорогой Бенволио, почему бы и нет? Одна-то, без него, она, скорей всего, читать не могла: не умела. «Смотрите, высокочтимая невестка, что я сегодня вам привез! “Рыцарь телеги, или Ланселот”, последний роман Кретьена де Труа. Только что переписан, еще чернила не просохли». – «Какая радость, любезный деверь! Я прямо вне себя от восторга. Поднимемся же как можно скорей в круглую башню, где нам никто не помешает, устроимся поудобней на чем-нибудь широком и мягком и предадимся неистовой страсти, сжигающей наши сердца!» Она-то – про страсть к чтению. А снизу по винтовой лестнице крадется босиком законный муж, поглаживая свой шампур. Бедняга Джанчотто думал, что пресек акт измены. На самом же деле – сорвал слет друзей книги.

– Смешно. И выглядело бы правдоподобно, будь они дети. Или если хотя бы синьора Франческа была маленькая девочка – скажем, ровесница Джульетты.

– Кто это Джульетта?

– Мисс Джулиэт Капулет. Новая пассия нашего влюбчивого друга. Ей всего тринадцать.

– А вот свистеть – не надо. Четырнадцать ей. Через две недели.

– Мои поздравления. Синьора Франческа так называемая да Римини оставила сиротой семилетнюю дочь. Синьор Паоло Малатеста тоже был семьянин со стажем. Крупный администратор, между прочим. Такие люди, стали бы они рисковать жизнью ради чтения вдвоем?

– Да ведь не просто вдвоем, а рядышком, рядышком! Плечом к плечу, бедром к бедру, виском к виску. Склоняясь над страницей либо вперяясь в нее снизу вверх. Наслаждаясь, так сказать, муками гравитации.

– Подобным образом проводили время, – краснея, вступает Парис, – один офицер с одной старой девой в одной повести одного русского писателя. Они не помнили, что сколько-то лет назад стояли в церкви, под венцом. Категорически не узнавали друг дружку.

– Поразительно, граф! Как вы угадали? Я нарочно умолчал про отложенный поцелуй. Какая это страшная вещь. Сшивает мужчину и женщину рыболовной леской с крючками на обоих концах, очень короткой. Франческу выдали (и взяли) замуж обманом: к алтарю с ней шел, и произнес «да», и обменялся с ней кольцами – Паоло. Как законный представитель – имея нотариально оформленную доверенность – старшего брата. За которого Франческа не хотела, очень не хотела. Он же был, говорят, урод: искривление позвоночника, что ли. Она поняла, как над нею подшутили, только ночью, на брачном ложе.