Химеры пустошей (СИ)

— Отлично. Держите меня в курсе. Через час следственная группа будет на месте. Тело, надеюсь, не трогали?

— Константин. Ее пытались спасти. Конечно, трогали. Была сделана операция. Проводились реанимационные действия.

— Чтоб вас…

Надар, дождавшись короткого раздраженного прощания, разорвал связь. Обернулся к Шторму:

— Кого делегировал бы Тедор к нам в качестве наблюдателя, если бы я сейчас ему предложил это сделать?

Мар едва заметно качнул головой:

— Если был бы заинтересован в расследовании, то кого-нибудь из приближенных. Или Клару. Если нет — то меня. В нашем случае почти уверен, что меня. Я не создам шума, у меня нет веса в Водопадном. Но есть определенные привилегии и номинально я все-таки его родственник. Кстати. Я могу сам ему об этом сообщить. Посмотрю, как отреагирует…

22.

Надар, дождавшись короткого раздраженного прощания, разорвал связь. Обернулся к Шторму:

— Кого делегировал бы Тедор к нам в качестве наблюдателя, если бы я сейчас ему предложил это сделать?

Мар едва заметно качнул головой:

— Если был бы заинтересован в расследовании, то кого-нибудь из приближенных. Или Клару. Если нет — то меня. В нашем случае почти уверен, что меня. Я не создам шума, у меня нет веса в Водопадном. Но есть определенные привилегии и номинально я все-таки его родственник. Кстати. Я могу сам ему об этом сообщить. Посмотрю, как отреагирует.

Ректор задумался, но с сожалением отказал:

— Нет. Нет времени. Запрошу экстренную связь. Надеюсь, хоть один контактник в Водопадном уцелел, и Тедору сообщат. Скажем ему, что из-за срочности, представителем Чертогов временно назначаешься ты. Пусть заменит на кого хочет, если захочет.

— Хорошо. Я могу идти?

— Погоди. Есть что-то, что я должен знать, кроме того, что ты уже рассказал?

Мар молча, как бы нехотя, положил перед ректором обе записки, найденные при девушке.

Ректор задумчиво пробежал глазами ту, которая была «старше». Затем — вторую. Поднял на Мара взгляд.

— Прямо таки образцовый донос. Я бы сказал, не письмо, а исторический документ. Итак…

— Итак, Изер занимался некими тайными изысканиями. В том числе — в Академии. Это сочли еще одним доказательством его участия в заговоре против Великого Сюзерена Радужного Чертога. Приводя в качестве аргумента то, что в тот же период Академию и циркус Скальда посещали другие заговорщики. Вероятно, здесь проходили их тайные встречи. Звучит убедительно. Чертовски убедительно.

Мар снова едва заметно качнул головой и добавил к сказанному:

— За каким демоном ему вообще понадобилось влезать в этот заговор? Неужели власти захотелось?

— С приходом Тедора в Водопадный многое изменилось. И не в лучшую сторону, я то хорошо помню то время. Не могу сказать, что политика Изера мне была близка. Однако это все же лучше, чем то, что творит твой двоюродный дядька. Ладно. Иди.

— Я заберу?

Надар протянул записки обратно, и подумал, что кажется, за все последние годы молодой Шторм впервые заинтересовался хоть чем-то связанным с жизнью драконьих Чертогов.

Ну что же. Погибшая девушка искала его, не кого-то другого. Вероятно, искала, чтобы убить. Это должно было хоть немного вывести парня из равновесия.

Хотя, на что она надеялась — вопрос. Мар сильный маг. Вероятно, даже в Чертогах с ним мало, кто смог бы соперничать. Другое дело, что им в Чертогах и не получится с ним соперничать — сложные кровные узы не дадут.

***

Анна потом долго будет вспоминать этот голос — голос патанатома из следственной группы. Он быстро хрипловато диктовал, секретарь — или как называется эта должность? — записывал. Тоже быстро, профессионально.

Анна покойников не боялась, относилась к ним, как и должно относиться к функциональному, но не слишком удобному в эксплуатации предмету. В конце концов, труп — это лишь основа для формирования памяти образа. Ничего мистического или тем более инфернального в покойниках нет.

А сама память образа — это немного другое. Это накопленный жизненный опыт, эмоции, это все виды памяти, особенности речи и привычки. Это когда задаешь вопрос и кажется, что отвечает на него сам человек, как есть. Только он есть крайне недолго и отдельно от тела.

Именно потому турниры мертвяков и запрещали несколько раз. Если память образа слишком сильна, завязана на теле, то и образ получается совершенно такой же, как будто мертвец получает минуты заемной жизни. И он в этом случае прекрасно понимает и то, что он мертвец, и то, что вернули его ненадолго, на потеху публике.

Конечно, такая сущность не пойдет сражаться за кубок Академии.

И именно поэтому студенты просто-таки охотятся за «истинными» вещами — оружием, которым некоторое время владел сильный воин, его же одеждой или обувью. Такие предметы несут не полный образ, а только самую нужную для боя его часть — память о сражениях, ярости, цели. А один раз в турнире победил образ, выстроенный вокруг ядовитого когтя виверны, превращенного в нож. Студент-победитель уверял, что нож ритуальный, все кивали, но мало кто верил.