Химеры среди нас

– Давид, – выдохнула София и вытянула из шкафа черную рясу, на которой спереди охватывала ворот и спускалась до подола широкая вышитая лента.

Он вопросительно поднял бровь.

– Мы же знаем, что он действительно служил в церкви, – пожал Давид плечами.

– Посмотри на надпись! – воскликнула она, подняв вешалку повыше и продемонстрировав текст на ленте.

На груди золотом было вышито «AVE DOMINUS», ниже «AVE BODENI», а вокруг шеи более мелким шрифтом «VERUM ET DEFENSIO». Тугой ворот рясы, очерченный тонким белым кантом, застёгивался пуговицей в виде руки, а прямо под ней начиналась надпись, так что вместе с пуговицей буква V формировала тот самый символ.

Давид достал телефон и отыскал в интернете латинский словарь.

– «Славься, Господин», – перевёл он для Софии, указывая на «Ave dominus», – А тут «Славься, Боден». И «Истина и защита».

Разумеется! «Verum» – не вера, а истина!

Странное чувство овладело им: смесь тревоги и возбуждения, страха и волнения от того, что разгадка ощущалась на кончиках пальцев.

– Истина? Защита? – пробормотала София.

И они одновременно перевели взгляд на ту самую красную книгу, в которой содержалось свидетельство «торжества справедливости» Жана Бодена.

София опустила руки, ряса с тихим шуршанием сползла на пол.

– Ты помнишь, что сказал Леопарди? – выдохнула она, её глаза лихорадочно бегали. – Мино звал его в организацию, – принялась рассуждать вслух София, – но когда Леопарди ещё ничего собой не представлял. И стал звать снова много позже, уже богатого и со связями.

Она бросила облачение Луки на кровать и стала расхаживать по комнате.

– Впервые его пригласили в организацию больше пятнадцати лет назад, – пояснила она.

– Но «Нейму» нет и трёх лет, – подытожил Давид.

Она неторопливо кивнула, многозначительно глядя на него.

– Есть ещё какая-то организация, не имеющая отношения к «Нейму», – сделал он вывод, к которому определённо пришла и она.

София указала на рясу:

– «Verum et defensio». Наверное, это название.

Оба застыли, пытаясь осознать открывшуюся истину. На улице загудел автомобиль, и Давид, вздрогнув, очнулся. Он взглянул на часы.

– Нам нужно выходить, если хотим успеть на автобус до Хапо-Ое. Собери нам чего-нибудь поесть. Дорога ждёт длинная.

Ему казалось, что они могли бы найти больше важных улик, будь у них больше времени. Но стоило поспешить.

Пройдя по улице и завернув в крохотный сквер, они вызвали такси.

– Получается, есть какая-то организация, назовем её «Верум», которая была создана Жаном Боденом? – произнесла София, пока они ждали автомобиль, сидя на скамье. – И которая занимается истреблением химер?

Давид кивнул, сосредоточенно глядя на собственные руки.

– Это вполне рабочая версия.

– И Лука состоит в ней? – убито добавила она.

Он заметил, как дрогнул её голос.

– Пока всё выглядит именно так.

– Доминус. Господин, – покачала София головой. – Он не просто состоит, он её возглавляет.

Хотел бы Давид, чтобы у него было другое объяснение происходящему. Он посмотрел ей в глаза:

– Мы разберёмся. Пока рано делать какие-то выводы. Просто нужно быть аккуратнее и не доверять никому.

София кивнула, а затем, чуть помолчав, спросила:

– В таком случае можем ли мы доверять Адриану? Получается, он тоже состоит в «Веруме».

Давид привычно дёрнул плечом:

– У нас нет других зацепок. Где Лука – неизвестно. Леопарди наверняка теперь тоже тебя ищет. Может быть, в Лавирине мы действительно найдём ответы на вопросы.

– Или получим новые, – вздохнула София.

– Или получим пулю в лоб, – кивнул Давид, вызвав наконец улыбку на её серьёзном лице.

Они оказались на вокзале без четверти двенадцать. Давид порядком устал от всех этих игр с переодеваниями. Однако попадать в руки НСБ не хотелось, поэтому, выйдя из такси, он открыл рюкзак, с которым в последнее время не расставался, и извлёк оттуда чёрное одеяние.

– Я прихватил кое-что у Луки, – пояснил он, заметив удивлённый взгляд Софии.

– Что это та… – она оборвала себя на полуслове, когда Давид прямо перед её носом встряхнул рясу священника.

Не ту, верумовскую, а настоящую, с чёрным подризником и расшитой накидкой с островерхим капюшоном, сплошь покрытым церковной символикой.

София зажала рот рукой, глядя на то, как Давид, сняв пиджак, но оставшись в рубашке и брюках, натянул на себя одеяния Луки. Затем, порывшись в кармане рюкзака, извлёк на свет большой крест на золотом шнуре. Сложив руки в молитвенном жесте, он поклонился Софии и произнёс:

– Смени лицо, дочь моя.

Она всё ещё во все глаза глядела на Давида, прижимая ладонь к губам.

– Не тесновато? – с притворным сочувствием поинтересовалась она, оглядывая его плечи.

– Коротковато, – он опустил взгляд на выглядывающие из-под подола носки ботинок. – Но хочешь остаться незамеченным – будь на самом видном месте. С таким привлекающим внимание одеянием никому не придёт в голову, что я могу быть в бегах.

София оглядела его с ног до головы крайне непристойным взглядом и с лёгкой полуулыбкой произнесла:

– Нечестивец.

Затем она склонилась к припаркованной рядом машине и, глядя на отражение в стекле, преобразилась.