Химеры в саду наслаждений

— Вот шлюха! — почти с восхищением произнесла Алла Степановна Цветкова, глядя на юную и голую представительницу шоу-бизнеса, так старательно суетившуюся на экране. — Ну и девка! Да кому ты нужна, чтобы тебя догонять? Тоже мне певица… Да таких профурсеток на каждом углу пруд пруди. Правда?

Ответа от патронессы на эти свои тирады сиделка не дождалась.

Вообще-то Цветкова отлично знала, что разговоры об упадке нравов на телеэкране — беспроигрышная тема в беседах с ее подопечной. Кроме этой темы, пожалуй, еще две-три столь же безотказно оживляют скуку человеческого существования.

— Такие развязные девки и развращают молодое поколение, — добавила Цветкова уже менее уверенно.

Правда, сама Цветкова, не лишенная здравого смысла, деловитая немолодая дама, считала: если родители нормальные, то и с ребенком все будет в порядке. Никакой телевизор его не развратит и не собьет с пути истинного, никакое изображение на экране.

Но такие взгляды не пользовались популярностью ни вообще у широких масс телезрителей, ни конкретно у ее хозяйки. И Цветкова предпочитала держать их при себе. Люди не любят, когда им намекают на то, что они сами виноваты в том, что с ними происходит. Сами, а не телевизор. Когда вопрос стоит так остро, человек чувствует себя некомфортно. А Цветковой платили деньги за то, чтобы она делала жизнь своих хозяек именно комфортной. За то, чтобы она развлекала их, ухаживала за ними, а не поучала их.

Между тем ее хозяйка молчала. У Цветковой было ощущение, что она вообще заснула.

Это была особенность ее нынешней патронессы — понять, спит она, дремлет, смотрит телевизор или слушает Цветкову, было совершенно невозможно. И уж тем более невозможно было понять, что она думает. И думает ли вообще…

«Ну, ладненько. Так-то и лучше! — вздохнула про себя Цветкова. — Так-то оно спокойней!»

Необходимость постоянно молоть языком, развлекая своих полулежащих в креслах хозяек бесконечными разговорами, была довольно утомительной обязанностью. Предыдущая госпожа не давала Цветковой вообще ни минуты передыху своими «Ну, не молчите же! Мне скучно. За что я вам только деньги плачу?».

Нынешняя хозяйка была в этом смысле не в пример лучше. Нынешняя хозяйка Аллы Степановны Цветковой была большей частью тиха и малоразговорчива.

По сути дела, профессиональная сиделка Цветкова, устроившись в плетеном кресле-качалке неподалеку от своей патронессы, говорила одна.

Постукивали спицы, которыми Цветкова, профессиональная компаньонка и, как следствие, профессиональная вязальщица, сплетала свои бесконечные шали… Негромко бубнил телевизор… «Меня не удержишь, меня не догонишь!» — продолжала заклинать полуголая девица на экране.

— Может быть, выключить? — Цветкова неуверенно взглянула на телевизор.

— Не надо!

Это была первая фраза, которую Алла Степановна услышала от своей хозяйки за все утро.

— Не надо, — повторил необъяснимого тембра шелестящий и свистящий шепот. — Пусть прыгает… Пока!

Показалось сиделке Цветковой или нет, но на мгновение страдающие глаза ее патронессы будто бы вспыхнули гневным недобрым огнем. И снова померкли, погасли. От боли, наверное. Алла Степановна вздохнула и, оставив телевизор включенным, продолжила вязание.

Полуголая девушка на экране тоже продолжила свои метания, замысловатые акробатические кульбиты и заклинания. «Меня не удержишь, меня не догонишь!» — пела она. Как следовало из бегущей по краю экрана строки, звезду шоу-бизнеса, которую сиделка Цветкова так пренебрежительно обозвала старинным и замысловатым ругательством «профурсетка», на самом деле звали Даша.

Певица Даша.

ГЛАВА 32

Одноэтажный бревенчатый дом, осколок старой Москвы, действительно находился неподалеку от музея и был окутан зеленой сеткой: приготовлен то ли к сносу, то ли к ремонту. Казался он выселенным, нежилым.

Однако когда Филонов постучал — звонка не было — в высокую двустворчатую дверь, выяснилось, что кто-то еще шуршал здесь под зеленой сеткой, как мотылек, накрытый сачком. Вместо мотылька Дамиану, объяснившему через закрытую дверь, что он мечтает заказать чучело своей почившей в бозе обезьянки и нуждается в мастере, открыла седоватая сухопарая дама.

— Кто вам дал мой адрес? — Дама окинула детектива внимательным взглядом.

Четкая дикция, прямая спина. Вешать лапшу на уши таким старушенциям обычно бывает довольно затруднительно. Напротив, под ее наблюдательным взором Дамиан сам почувствовал себя не слишком уютно, как приготовленный к таксидермическому перевоплощению зайчик, шкурку которого оценивает знаток и профессионал.

Слово за слово, Филонов извинился за ложь насчет усопшей обезьянки и объяснил, что на самом деле ищет родственницу Раисы Таировой.

При упоминании этого имени четкая дама еще раз внимательно его оглядела.

— Что именно вас интересует? — наконец произнесла она, продолжая просто изучать физиономию Филонова.

— Э-э-э… — Дамиан на секунду задумался и неожиданно для самого себя выложил правду. — Меня интересует, как сложилась ее судьба, — сказал он.