Химия

Но наши действия в пенитенциарной системе не должны исчерпываться одной лишь помощью своим. Политики, апеллирующие к патриархальным ценностям, любят глуповатую формулу «Семья — основа государства». Сегодня было бы честнее сказать «Тюрьма — основа государства». Именно на ней зиждется весь современный аппарат насилия и подавления. Милиционер без призрака тюрьмы за спиной ничем не опаснее обыкновенного гопника. Судья, не способный одним росчерком пера отправить человека за решетку, из зловещей фигуры превращается в напыщенного клоуна в нелепой одежде. Боязнь лишения свободы и связанной с ним стигматизации мешает не только активистам. Многим людям он мешает даже приблизиться к какому-либо активизму или борьбе за свои права. Иногда эта мысль высказывается прямо: «…не ходи, сынок, на митинг, там людей арестовывают, если тебя посадят, родные не переживут…». Но гораздо чаще она не проговаривается даже на уровне внутреннего диалога — страх перед тюрьмой переходит в безусловный страх перед властью. И победить их мы сможем только лишь одновременно.

Крайне показательна реакция подконтрольных власти СМИ на выступление заключенных в Копейске, протестовавших против вымогательства, пыток и бесчеловечного обращения. В скором времени появились публикации прокремлевских блогеров, озаглавленные «оппозиция защищает воров в законе», на телеканале Вести был показан сюжет, в котором мужчина, названный педофилом, неубедительно рассказал что-то о притеснениях со стороны администрации. Для того чтобы подчеркнуть лживость и безосновательность его слов, секундой ранее камера снимала шикарные тюремные интерьеры (на самом деле, принадлежащие комнате для свиданий, а не жилым комнатам). Ведущий посетовал на недостаточную строгость наказаний для педофилов и прочих врагов народа, дескать, за последние годы быт в тюрьмах существенно улучшился. Тон сюжета явно диссонировал с тем фактом, что ко времени его демонстрации уже были отстранены от работы некоторые работники колонии, а впоследствии, был арестован ее начальник. Даже среди людоедов присутствует определенная саморегуляция, слишком жадные и неумные сами быстро становится едой. Но телезрителю вместо рассказа о восстановившейся справедливости все равно подсунули картинку «неблагодарные насильники детей против хорошей администрации». Тюрьма должна оставаться в массовом сознании адом населенным нелюдьми, оказаться в ряду которых — хуже смерти. Обывателя нужно научить желать им мучений (именно для этого и нужна ложь о «шикарных условиях» в зонах), тем самым еще больше противопоставляя свой мир миру «преступников». Нельзя даже в теории предположить, что зеки могут выдвигать справедливые требования и добиваться их выполнения — тогда им начнут сопереживать. Ту же природу имеет культивирование поддержки смертной казни. Даже если власть не собирается внедрять ее на практике, для работы машины подавления важно, чтобы в обществе сохранялся спрос на Высшую Меру. Если вы готовы одобрить убийство индивидуума государством, это значит, что вы вряд ли планируете всерьез нарушать закон. А «в соответствии с Конституцией» революции происходят лишь в песнях Александра Пистолетова. Если народ любит сильную руку — государство может спать спокойно.

Нам необходимо поддерживать любую борьбу заключенных за свои права, но, как уже говорилось выше, этого недостаточно. Борьба эта, при всей ее смелости, носит реформистский, а не революционный характер, она не ставит под вопрос авторитет Закона, а лишь требует его исполнения. Мы должны всеми доступными средствами пропагандировать среди заключенных правовую грамотность (для них это часто едва ли не единственный способ защититься от произвола властей), но вместе с тем нужно пытаться распространять в их среде и здоровый правовой нигилизм, понимание относительности и изменяемости любого закона. И для этого недостаточно найти новый язык агитации, самое сложное — сделать так, чтобы нас захотели слушать.