Химмельстранд

В этом месте, куда их забросила неведомая рука, понятно только одно — то, что ничего не понятно. Они здесь беспомощны, как новорожденные. Выброшены в неизвестность, где все новое. Им страшно, но и новорожденных путает знакомство с огромным и совершенно чужим миром, наверняка представляющимся им как абсолютный, непознаваемый хаос. Но так же как в любом ребенке заложен механизм, призванный шаг за шагом вносить в хаос закономерность, так и Карина начала угадывать некий, хоть и непонятный, порядок. А заключается он вот в чем: как только она пытается понять или, по крайней мере, действовать разумно и рационально, смысл происходящего тут же ускользает, тает, как снежинка на теплой руке. Но он есть. Механизм познания не обманешь, и теперь она все время слышит его тихие звоночки: смысл есть.

Почему ее, к примеру, так взволновали кресты на кемперах? Или совершенно иррациональный ужас, когда они со Стефаном обнаружили, что находятся на перекрестке? И этот крест, это тавро на груди Эмиля... Все это связано. Несомненно, связано. Ее понимание этой связи не глубже, чем понимание младенцем связи между соском на материнской груди и замечательным, теплым вкусом молока. Но младенец же знает эту связь! И он действует так, как ему подсказывает это знание. Можно, конечно, думать, что его действия продиктованы инстинктом, но это именно знание, заложенное в генах знание. Есть тропы. Мама должна идти по одной из этих троп, и тогда она не умрет. И Эмиль будет жить. Идти по одной из троп. Она знала это точно — только не знала, по какой.

Она вышла из вагончика и засмеялась, хотя все внутри онемело от страха. Засмеялась тем нервным смехом, которым смеются люди, когда в аттракционе ужасов на них выскакивает какое-нибудь слизистое чудовище.

Ну конечно. Кто бы сомневался.

Тигр уже ее ждет. Положил голову на передние лапы и ждет — как раз там, где Эмиль попал под колеса кемпера. Но это не тот тигр, что был в поле. Это тот самый тигр, которого она видела в Брункебергском туннеле. Молодой, красивый и неописуемо страшный. Увидев ее, он медленно встал и зевнул, показав острые белые зубы.

Что будет дальше? Тигр покачал головой, глянул на нее равнодушно, повернулся и пошел прочь.

Карина двинулась было за ним, но кто-то положил ей руку на плечо.

— Карина, — Леннарт смотрел на нее приветливо и с сочувствием. — Куда вы собрались?

— Не знаю... Знаю только, что должна идти... Скажите Стефану, что... — Она мысленно перебрала все более или менее разумные объяснения и поняла, что ни одно из них не выдерживает критики. — Скажите Стефану, что мне надо кое-что найти.

Тигр ушел уже метров на двадцать. Он шел по тропе, и ей показалось важным подойти поближе, идти прямо по его следам.

Она прибавила шаг, почти догнала лениво помахивающего хвостом черного гиганта и пошла за ним, стараясь не отставать.

Столько лет она ощущала присутствие этого чудовища, столько лет ей казалось, что оно следит за каждым ее шагом, таится в темных переулках, в подъездах домов и только и ждет момента, чтобы броситься на нее и разорвать в клочья.

А может, она все неправильно поняла? Неверно истолковывала его намерения? Может, он только того и ждал. Ждал, когда она пойдет за ним.

***

Дональд остановил машину рядом с кемпером. Вышел, подождал немного и, поскольку Майвор оставалась в кабине, обогнул капот, подошел к пассажирской дверце и галантно поклонился:

— Прошу.

Майвор понятия не имела, что затеял Дональд. Но, подумав, поднялась с искалеченного дождем сиденья, и они пошли обследовать кемпер. Жалкое зрелище — повсюду валяются осколки разбитой посуды, тесто для несостоявшихся булочек вывалилось на испорченный дождем диван.

— Ой-ой-ой, — сказал Дональд, горестно качая головой и при этом почему-то потирая руки. — Ой-ой-ой.

Он открыл шкафчик под мойкой, достал пару пластиковых пакетов и начал собирать остатки еды — те, что не пострадали от дождя. В другой пакет сложил уцелевшие бутылки из бара. Майвор нашла местечко на диване, куда не попали ошметки теста, присела на краешек и молча наблюдала за действиями мужа.

— Дональд, — спросила она после паузы. — О чем ты думаешь?

— О чем я думаю?

— Да. О чем ты думаешь. Ты похож на погорельца — ищешь, что уцелело.

Он ответил не сразу. Открыл ящик с инструментами, достал молоток, топорик, отвертки, шуруповерт, пузырек с ортофосфорной кислотой против ржавчины, сложил в корзину и прикрыл сверху тряпками.

— О чем я думаю... слепому видно. Собираю все, что может пригодиться.

— И дальше что?

— Убраться отсюда.

— Куда?

— Ехать, пока не доеду. Где-то должна кончиться эта чертовщина.

— А ты не думаешь, что сначала мы должны...

— Э-э-э... — Дональд предостерегающе поднял палец. — Неправильное местоимение. Не мы, а я. Ты останешься здесь.

Майвор окинула взглядом полуразрушенный и обобранный Дональдом вагончик.

— Здесь?

Дональд наклонился к Майвор и понизил голос, словно собрался доверить ей важный секрет.

— Майвор... как ты считаешь? Ты вела себя как преданная жена?

Майвор хотела возразить, но он жестом заставил ее замолчать.