Хиндустанский волк

– После операции Иван Сизов был допрошен мною и поручиком Уткиным в присутствии прапорщика Лебедева и фельдшерицы Барановой. Он показал, что действовал по наущению некоего партийного товарища, которого все называли Бекмамбет. Товарищ хорошо говорил по-русски, был образован, носил европейскую одежду, шляпу котелок, всегда был при оружии и жил во втором доме к Левашовской от Ставропольской бани на улице Ставропольской же. Говорил Сизов спокойно. Мы слушали, записывали. Потом Сизов замолчал и умер. Меры, принятые врачами с тем, чтобы привести Сизова в чувство – результата не дали.

Горшков перевел дух, взглянул на Дзебоева, пытаясь увидеть, какое впечатление произвел на полковника его доклад.

– Дальше, дальше! – Дзебоев жестом поторопил Горшкова.

Доклад продолжил поручик Уткин:

– Мужчина, названный Сизовым «Бекмамбетом» нами был арестован. При аресте оказал активное сопротивление. Открыл беспорядочную стрельбу из нагана. Прапорщик Лебедев, переведенный в Охранное отделение из Первого Таманского казачьего полка, где служил в чине «юнкер» в должности командира команды пластунов, обманными движениями, перебежками и казаческими уворотами ловко заставил «Бекмамбета» опустошить барабан, и по произведенному седьмому выстрелу, скрутил его.

При обыске у «Бекмамбета» был найден подлинный паспорт на имя Вали Мухаммет Шафи Хатымтаева, башкира по национальности, из Оренбургской губернии, Верхнеуральского уезда, Дегтярно-Умчаринской волости деревни Ахунов. Хатымтаев согласно циркуляру Полицейского жандармского управления Оренбургской губернии находится в розыске. Характеризуется как ярый революционер. Замечен на митингах, организованных РСДРП в городах Верный, Ташкент, Бухара. Владеет туркестанскими языками, хорошо говорит на русском. Является мобильным агентом РСДРП. Перевозит нелегальную литературу, подпольные газеты, организует акции массовых демонстраций, акции неповиновений властям.

 Во время проведения обыска на груди башкира было найдено двадцать прокламаций различного содержания, но с одним лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на персидском языке, которые ране нами изымались в харчевне Паши Фаталиева и на базарной площади Текинки.

К концу обыска в квартиру Хатымтаева вошла некая Анна Киселёва. Увидев жандармов и сидящего на диване в наручниках Хатымтаева, быстро выскочила на улицу и села в поджидающий ее фаэтон. Конный наряд быстро догнал извозчика и задержал Анну Киселеву.

Был произведен обыск и на квартире Киселевой, проживающей на углу Козелковской и Ставропольской улиц в доме Симоновой.  В квартире при обыске были обнаружены бумага, тождественная той, на которой печатались прокламации, письма, указывающие на принадлежность к РСДРП, флаконы гектографических чернил. На чердаке дома был обнаружен гектограф, завернутый в старую женскую юбку. В кармане той юбки – потертый пустой почтовый конверт с адресатом – «Анне Киселёвой в собственные руки».

Предметов, которые могли указать на причастность Хатымтаева и Киселёвой к организации пожара или прямого участия в поджоге найдено не было. И тот, и другая взяты под стражу. Уже находятся в Асхабадской тюрьме. На допросе пока молчат.

Это все. Пока все, – закончил поручик Уткин.

– Это почему – «всё»?! – встал из-за стола Дзебоев.- Не «всё»! Это только начало! Продолжайте допросы самым интенсивным образом, но без рукоприкладства. Как при штурме крепостей: интенсивность атаки должна не ослабевать, а с каждым часом усиливаться! Меняйте дознавателей каждые два часа. Через несколько часов допроса – каждые полчаса. Мозг допрашиваемых должен устать. То, что они пытаются скрыть и даже забыть, на вторые сутки они сами в полусне выдадут на чистом русском языке!

Дзебоев окончательно пришел в себя. Был бодр и энергичен:

– Не заставляйте меня поучать вас и делать за вас вашу работу. Работайте! Завтра в обед ко мне на доклад с результатом!

Все встали. Дзебоев каждому пожал руку. Поблагодарил за службу. Проводил до крыльца. Постоял на крыльце в одном мундире, подышал свежим воздухом. Возвращаясь в кабинет, окликнул дежурную службу: «Чаю мне!».

*****

Не успел закрыть дверь, как, постучавшись, вошел дежурный поручик со стаканом горячего чая в подстаканнике.

– Господин полковник! К вам купцы армянские. Говорят, по вашему вызову.

– Пропусти, сделай в книге запись.

В кабинет, держа в руках каракулевые папахи, вошли Ованесян и Черкезов. Вслед за посетителями – снова дежурный. Поставил на большой стол еще два стакана с чаем. Исчез.

Сели. Помолчали.

Начал Ованесян:

– Владимир Георгиевич! Просим простить за вторжение в праздничный день, но в будний, вы, верно, сильно заняты…

Дзебоев не поощрил, не отреагировал, хоть и хотелось криво улыбнуться.

Черкезов продолжил: