Хиндустанский волк

– Владимир Георгиевич! Мы не то, что жаловаться, просто поговорить хотели. Постараемся коротко. Вы знаете нас, мы люди долга и торговой чести. Дела честно ведем, налоги платим. С податными инспекторами проблем не имеем. Для нужд города отстёгиваем. Мои два магазина – «Парижскiя Моды» на Анненковской и «Скобяные товары» на Таманской – двадцать больничных коек в хирургии Красного Креста обеспечивают. Я готов в новом году финансировать еще десять коек детского отделения или открыть начальную русско-туземную школу в Кеши или где прикажете. И все это без принуждения, от души. Нам и нашим детям в нашем городе не только торговать и деньги зарабатывать. Нам здесь жить. Мы хотим, чтобы в городе жизнь была красивая, достойная, безопасная. Но есть проблема. Позволите озвучить?

Дзебоев кивнул.

Черкезов сделал глоток чая. Вытер усы белым платочком. Ованесян встал из-за стола:

– Доят нас враги рода человеческого, Владимир Георгиевич! Стригут, как баранов! Платим мы шакалам. И ворам, и партийным. Защиту пришли просить. Лучше мы эту дань городу отдадим, либо просто управлению полиции. Обеды, что ли бесплатные учредим, столовую в управлении откроем! Решать нужно этот вопрос. Быстро решать. Не решим – завтра побьют витрины, подожгут спиртохранилище. Это реально. Придется дела свернуть, уехать из области. У нас все.

 Дзебоев достал портсигар, вынул папиросу, размял ее, потом сломал и бросил в пепельницу.

– Бросать курить надо!

Обратился к купцам:

– Как я понимаю, проблема, изложенная вами, касается не только магазинов модной одежды и винзавода?

– Эта проблема скоро раздавит весь мелкий и средний торговый и промышленно-кустарный класс,– Черкезов тоже достал папиросу, но закурить не решился. – Вымогатели не трогают только железную дорогу, где своя сильная жандармерия. Там беда другая. Партийные обложили данью под видом  взносов в кассу взаимопомощи, в забастовочный фонд. Кто откажется, если собирают деньги боевики с наганами! ЭсЭр с РСДРП сферы влияния сначала поделили и мирно сосуществовали. А теперь наступил беспредел: деньги вымогают и те, и другие, и воры собственные, и воры залетные! Сопротивляться отдельным боевикам, даже уничтожать их – дело бесполезное. Нужно вождям головы откручивать, тогда будет порядок!

Дзебоев не выдержал, закурил:

– Если вы ко мне пришли с проблемами общеизвестными и общеполитическими, то не по адресу. В Государственной Думе на каждом заседании еще и не такое услышать можно – читайте газеты. Хотите положительного результата, давайте говорить конкретно. Сами начнете, или мне задавать вопросы?

– Начинайте, Владимир Георгиевич, мы не обидимся, можете не стесняться! – Черкезов спрятал свои папиросы, так и не закурив.

– Что вам известно о пожаре на армейском складе?

Черкезов ответил:

– Это ко мне. Двадцать восьмого под Новый год в магазин заявился некто Бекмамбет. По внешности похож на казаха. Хорошо одет, правильная речь. Объявил, что ставит магазин на уплату взносов в фонд революции, в кассу РСДРП. Пятьдесят процентов от чистого дохода. Для контроля усаживает в магазин своего доверенного человека – счетовода. На размышление дал сутки. Не заплачу – сгорит мой склад одежды и обуви! Я ему не поверил. Внешностью Бекмамбет на серьезного человека не тянул. Тридцатого утром приехал на извозчике. Спросил, отказываю ли я в помощи революции? Я спокойно ему ответил, не понимаю, что такое революция. Мне в ответ: скоро поймешь, кому отказываешь. После обеда ко мне второй вымогатель пожаловал. Здоровый такой. Русский. Тоже не из бедствующих. Заявил, что Кешу Лома уважают и в Ростове, и в Одессе. Он просто приказал закрыть магазин и выгреб кассу, потом прошелся по моим карманам. Приказал приготовить тысячу рублей к Новому году. Обещал придти первого. Тоже пожаром пугал. Говорил, если в полицию сообщу – семье моей не жить. Вот вам конкретика. Когда в новогоднюю ночь я увидел зарево за кладбищем, сразу понял – мой склад горит. Кинулся на огонь, вижу, горит за забором, военные оцепление держат, пожарные в два брандспойта огонь тушат. Так и решил, что вымогатели склад перепутали. Только потом в разговорах с другими купцами узнал, что эти двое весь город обошли, кого только не пугали. Очень многие откупались на месте по принципу: просят тысячу – дай сто и проводи разбойника от порога на дорогу!

– Именно так все и было, – поддержал Черкезова Ованесян. – Эти двое и у меня были, грозили поджечь спиртохранилище. Если подожгут, не пожар будет – взрыв! Я денег дал, обещал платить. От таких собственной охраной не убережешься.

Дзебоев потушил папиросу, поднялся, вынул из ящика стола стопку бумаги, положил на стол. Поставил между купцами чернильницу и стакан ручек для письма со стальными перьями.

Потом вынул из папки фотографию.

– Узнаете?

– Бекмамбет! – в один голос воскликнули Ованесян и Черкезов.

Положил на стол вторую фотографию. Точно такая же реакция:

– Кеша Лом!