Хинельские походы

— Ах, что? Районные рамки! Нехватка тех настоящих людей, которым отказывали мы в приеме и которых, в конце концов, гитлеровцы загнали в концлагери!

Мы говорили обо всем откровенно, чтобы больше уже не возвращаться к этим вопросам, чтобы встретить новые трудности по-большевистски, Откровенная беседа сблизила нас, и я еще больше стал уважать Фомича не только как партийного руководителя, но и как человека, честного и боевого товарища.

— Да. Нужно было проверять нашу линию поведения партийной критикой, вместе с коммунистами и командирами обсуждать коренные вопросы народной войны, советоваться с ними, учиться и у рядовых партизан мудрости борьбы в тылу противника.

Мы перешли на «ты», поклялись не расставаться друг с другом.

Я торжественно заявил, что, несмотря на страстное желание мое уйти в рейд, несмотря на то, что мне бесконечно жаль расставаться с боевыми товарищами, — я остаюсь на Сумщине вместе с Фомичом для того, чтобы поднимать здесь новую волну партизанского движения.

Было темно, когда мы вышли из шалаша. Октябрьская ночь была темна и холодна. Ветер доносил до нас слова песен. Это пели те, кто собирался в дальний поход на запад, а также и те, кто оставался на Сумщине. Что могло остановить советских воинов, начавших второй год борьбы в тылу противника, вдохновленных на подвиги самим ЦК партии? Отныне устанавливалась постоянная связь с Большой землей, с Москвой, и каждый чувствовал, что готовятся сокрушительные удары по оккупантам.

На поляне вокруг костра сидели «штабные». Десятка полтора людей стройно пели.

Я присоединился к поющим. Уже погасал костер, и ветер шумел все сильнее, а песня наша звенела не умолкая.

— От края и до края раздуем народную войну! — сказал Инчин, на минуту оставляя свою гитару.

— У-ух! И пойдет же лесная армия! — добавил Буянов, только что явившийся в штаб с наградными листами на своих товарищей.

Он проводил меня к кострам «рейдовых». Здесь гудела земля от веселой, буйной пляски. Тот кто еще вчера был разут и полуодет, сегодня надел новое обмундирование, добротные армейские сапоги, военные ремни и фуражки, — даже белье было прислано.

Партизаны обрели бравый, молодцеватый вид. Они вымылись, постриглись и побрились, и я невольно залюбовался, глядя на них.

— Скоро ли выступаем, товарищ капитан? — спросили меня мои боевые друзья. Я ответил:

— Вы — скоро, а я… я еще не знаю…

— Вы остаетесь в «самообороне»?

— Остаюсь, ребятки! — сказал я вздохнув, — хотя тяжело и больно мне расставаться с вами. Остаюсь командовать Сумскими отрядами!

«Пусть, — думалось мне, — уходят они на большое дело, как на праздник… А я…»

— Да кем же командовать? — послышались недоуменные голоса. — Ведь мы-то все уйдем!

— Организуем новые отряды, — ответил я. — Теперь мы мастера по этой части. Фомич, Красняк, Фисюн, Гусаков, Анисименко, Лесненко — вон какая сила! Не так ли? Вы уйдете на правый берег Днепра, а мы будем действовать на левом — на борьбу с фашизмом поднимется вся Украина!

— Так-то оно так, только как же это мы без вас! Привыкли к вам! Сблизила, сроднила нас война навечно…

— Так надо, друзья мои. А что касается командиров, то каждый из вас может быть командиром! Прощайте, ребята! Спасибо за службу, за дружбу, за славные Хинельские походы! Верно служите Родине, партии помните партизанскую присягу! Счастливого пути, друзья боевые!..

Я крепко пожимал руки партизан, мысленно прощаясь с каждым. До свидания, юный командир тяжелых минометов Юферов; веселый, храбрый комроты Сачко; суровые, отчаянные Буянов, Калганов; скромные и безупречные в партизанской страде Богданов, Прощаков, Мухамедов, Яковлев, Бродский, пулеметчик Иванов; меткие артиллеристы Ромашкин, Родионов; воентехник Кулькин; преодолевший все невзгоды Колосов! Прощайте, лихие наездники Талахадзе, Серганьян, мой первый начальник боепитания Вася Анащенков! Прощайте, товарищи по первым партизанским походам!..

Взволнованно и трогательно отвечали мне партизаны.

Спазмы сжимали мне горло, когда я, круто повернувшись, скрылся за кустом калины. Мысли были вокруг людей, с ними, с моими боевыми товарищами.

Много труда положено было на воспитание этих замечательных людей. С ними, окончившими три курса Хинельских походов, действительно можно было творить чудеса и решить ту задачу, что поставила перед нами партия.

«Как-то используют вас новые командиры? — думал я. — Поручат ли вам дела, достойные вашего опыта и боевой закалки? Кому из вас суждено погибнуть геройской смертью в боях за Родину? Кому суждено остаться в живых и увидеть радостный день победы, мир и счастье человечества, освобожденного от тирании фашизма?

Глава XXII СУМСКОЙ ШТАБ

На следующую ночь из Москвы на самолете прибыл представитель УШПД[6] полковник Мельников, Он привез с собой радистов с радиостанциями и топографические карты. Развернувшаяся радиостанция в тот же день приняла радиограмму товарища Хрущева, из которой следовало, что состоялось решение ЦК КП(б)У об учреждении в Сумской области подпольного руководящего центра — штаба по руководству партизанским движением на Сумщине.