Хинельские походы

На станции партизаны грузили на подводы патронные ящики, снаряды, минометы, мины, ружья, пулеметы.

Сотрясая землю, начали рваться артиллерийские снаряды ненужного нам калибра; закачавшись, точно дерево от сильного ветра, повалилась водокачка, упала на землю и рассыпалась; рвались толовые шашки на стрелках: Хутор отмечал свою победу над гитлеровским гарнизоном.

Однако на этом операция на Хуторе Михайловском не закончилась. Немцы, узнав о происшедшем, решили проучить партизан.

Из Ямполя сообщили гебитскомиссару Линдеру, что нескольким солдатам удалось прорваться сквозь партизанские заставы в Ямполь; солдаты говорили, что в Михайловском разыгралась «трагедия», гарнизон разгромлен на́голову, военные склады и стоявшие в тупике эшелоны стали добычей партизан. Немного спустя поступили запоздалые донесения разведки. Оказалось, что еще ночью «неизвестный вооруженный отряд, передвигавшийся более чем на трехстах подводах», прошел через село Родионовку и втянулся в Неплюевский лес по дороге на Чуйковку — к Хутору Михайловскому. — Следует полагать, — добавил комендант, — что отряд шел из Хинели.

Через полчаса обер-лейтенант Герман в городе Шостке слушал приказ Линдера, передаваемый открытым текстом по телефону.

Верный долгу службы и помня директивное указание генерала Неймана, Линдер диктовал в телефонную трубку:

«Требую, чтобы не позднее, как через четыре часа злоумышленники были наказаны, а захваченное ими вооружение и военное имущество возвращено. Положение в Михайловском Хуторе должно быть восстановлено. С этой целью всеми наличными силами ямпольского гарнизона необходимо атаковать партизан в Михайловском, а отряду обер-лейтенанта Германа немедленно выехать из Шостки, стать на пути отхода партизан и уничтожить их из засады в районе деревни Родионовки».

В Середино-Буду был передай приказ не допускать отхода партизан, в северном направлении к Брянскому лесу.

Записав приказ Линдера, Герман положил блокнот в боковой карман кителя, и через час рота Германа была уже в Свесе, в рабочем поселке, приютившемся на южной опушке Неплюевского леса.

Оставив буксующие в сугробах автомашины, Герман с двумя взводами солдат ускоренным шагом поспешил к Марчихиной Буде. Тут ему удалось посадить своих солдат в сани и быстро занять деревню Родионовку. Окруженная со всех сторон лесом, Родионовка приткнулась северной окраиной к возвышенному берегу реки Ивотки. За крутым спуском к реке сразу же начинался Четвертиновский мост — очень длинное деревянное сооружение. Лес отступал от реки метров на восемьсот, и всё болото, вытянувшееся вдоль Ивотки, представляло собою чистую белую поляну, лишенную какой-либо растительности. Мост и плотина, длиною примерно в триста метров, и ровное, покрытое снегом болото были местом, где Герман рассчитывал снять обильную жатву.

Замысел обер-лейтенанта состоял в том, чтобы пропустить через мост большую часть партизанской колонны, а затем, открыв отсечный огонь по ее хвосту, расстрелять остальных в упор, на мосту и за мостом. Было очевидно, что успех задуманного разгрома партизан зависел от дисциплины и плотности огня. Поэтому Герман, сосредоточив все свои пулеметы на опушке маленькой сосновой рощи и желая самолично управлять огнем каждого пулемета, разместился тут же на опушке.

В ожидании подхода партизан обер-лейтенант измерил расстояние, назначил каждому пулемету рубежи и секторы для обстрела, проверил прицелы, а потом, не видя противника, предался обозрению ландшафта.

Прикладывая к глазам бинокль, Герман оглядывал дремлющие голубоватые дали.

И то, что открылось взору обер-лейтенанта, напомнило ему окрестности небольшого восточно-прусского городка Гросс-Скайсгирена, где он родился и провел детские годы.

Как много раз любовался он в детстве синевой лесов, уходящих к Балтийскому побережью. И как страстно мечтал владеть теми вечнозелеными хвойными лесами, которые там, у далекого Гросс-Скайсгирена, принадлежали могущественному магнату Герингу. Да, тому Герингу, который в глубине лесов под Тильзитом выстроил так называемые охотничьи дачи, оборудовал их механизированными стрелковыми тирами и содержал в них тайно от рейхстага коричневые легионы, те легионы, которые сожгли на заре гитлеровского восхождения рейхстаг и уже завоевали с фюрером почти полмира.

Объятый тишиной, Герман долго любовался сказочным нарядом лесов и, конечно же, мечтал о подвиге, который совершит он сегодня и который проложит ему путь к богатству, к славе…