Хинельские походы

Штумм силился купить снисхождение подобострастной улыбкой. Он даже не понимает, в чьи руки попал. Он убежден, что партизаны — это те, кого он вылавливал при помощи предателей поодиночке, что партизаны не могут иметь артиллерию и не способны драться против регулярных частей немецкой армии.

— Значит, сегодня партизаны обманули ваши ожидания, господин группенфюрер, — говорю я ему.

Я потребовал от Штумма набросать схему его замысловатого заячьего маршрута от квартиры до моего КП, чтобы установить, насколько верно и точно осуществлен план операции и как ведут себя в подобной обстановке группенфюреры. Выяснив всё это, я сказал ему, не скрывая презрения:

— Вами, бесспорно, руководил только животный страх.

И, передав группенфюрера в распоряжение Колосова, я занялся делами, от которых меня оторвал пленный.

В бинокль я отчетливо вижу картину боя. На опушке Чуйковского леса стоят гаубицы, они уже не стреляют по Хутору, а перенесли огонь на Ямпольскую дорогу, на юг, куда через поле стремятся вырваться разрозненные группы немцев.

Налево полыхает пламя: горят вагоны, стоящие на платформах автомобили и штабеля автопокрышек. Запах резины доносится на КП, клубы черной копоти застилают хутор. Это работа Сачко и его взвода. На центральной улице пылает пожарное депо, рвутся снаряды артиллерийского склада. Ворошиловцы подходят к казарме. Какой-то всадник во весь опор мчится от лесной опушки к заводоуправлению. Вглядевшись, я узнаю в нем Гудзенко. От виадука и вправо вдоль насыпи железной дороги на Ямполь всё еще перебегают одиночные фигуры немцев.

Стрельба постепенно редеет…

…К девяти утра выстрелы на Хуторе прекратились. На улицах показался народ. Гудзенко прислал мне записку:

«Хутор занят, противник разбит. Организую разрушение станции и эвакуирую в лес захваченное в складах. Прошу прочесать местность и поле боя от Юрасовки до заводоуправления. Ямпольский отряд следует держать в заставе на шляху Хутор — Ямполь».

Собрав командиров, я определил им полосы для прочёски, а сам выехал на Хутор к заводоуправлению, куда и должны были собраться после прочёски все подразделения.

Смрадный чад дымившихся на платформах автопокрышек, автомобилей и еще чего-то, что составляло военный груз нескольких составов, разносился по всему Хутору. Пылало пожарное депо — арсенал гитлеровцев. Партизаны сквозь огонь вытаскивали оттуда оружие. Вокруг депо я насчитал две пушки, десятки ручных и станковых пулеметов. Винтовки грудами лежали на улице.

Там же, во дворе депо, в специальном складе был найден большой запас мин, снарядов, патронов.

Люди толпились возле продовольственных складов и уходили оттуда с тяжелыми ношами. Жители наперебой приглашали нас к себе, подробно расспрашивали о положении на фронте. На улицах появилась молодежь, послышались смех и звуки гармоники.

Сквозь толпу к помещению деревообделочного комбината вели под конвоем гестаповца Штумма. Справа, чуть отделившись, шел сержант Колосов.

— К стенке его, гадюку, к стенке! — требовали партизаны и женщины.

Штумм хныкал, припадал на колени и до хрипоты в горле молил о пощаде.

Но его пресмыкающийся вид еще более накалял ярость толпы. Конвой был оттеснен возмущенными партизанами и населением.

— Сюда, сюда! Эсманцы лагерного волка ведут! Поймали гада! Давай его, давай!

Оскалив зубы а вращая дикими глазами, он закричал не своим голосом:

— Не убивайте!..

Разъяренная толпа на мгновенье отшатнулась. В этот миг Штумм изловчился и кошкой перепрыгнул через палисадник. Он сделал еще два-три прыжка и скрылся за углом дома.

— А-ах, сволочь!

— Держи! Ушел! Ушел!

Все кинулись в погоню. Захлопали торопливые выстрелы, а Штумм, как затравленный волк, летел вдоль домов и палисадников, сверкая голыми ногами.

Двое ворошиловцев вскочили на коней и галопом ринулись за убегающим.

— Прекратить стрельбу!

Беглец повернул в поле и с удвоенной прытью пошел через глубокий снег, взбивая белые комья: не далее как в километре, за небольшим бугром, беглец видел синеватую опушку леса — свое спасение. Он мчался с поразительной быстротой.

Конники отстали.

Но с пригорка беглец увидел в лесу наши обозы и круто повернул вправо. Снова набрав скорость, он помчался в обход Хутора, по гребню бугра, обстреливаемый из сотни винтовок.

— Вот сволота! — кричали партизаны. — Неужели уйдет?

— Пулеметы к бою! — крикнул Анисименко.

В один миг на снежной косе появился станковый пулемет. Он тотчас застрочил, и видно было, как пули взбивали снег возле беглеца.

— Прибавь… Прибавь!.. Недолет, — приговаривал Сачко, корректируя огонь.

Колосов схватился за рукоять «максима», и гестаповец, взмахнув широко руками, плюхнулся на снежное поле.

К убитому побежало человек десять партизан.

Жители Хутора облегченно вздохнули. Веселье, временно прерванное, возобновилось с новой силой.