Хип-хоп маленьких лебедей

– Евгений считал себя обязанным поддерживать всех членов семьи, – пояснила Людмила, – но, пока у моего покойного мужа не было денег, никто ему о себе не напоминал. Потом о Жене показали программу на телевидении, рассказали, как он благодаря своему уму и работоспособности вылез из нищеты… Вот тут и появились толпы родственников. Хорошо хоть, супруг не питал иллюзий, не верил никому на слово, проверял документы. Подавляющее большинство его двоюродных, троюродных «сестричек» и «братишек» оказались мошенниками. Но мне он всегда говорил:

«Люди просто заблуждались». А вот Михаил Иванович на самом деле дядя Жени, брат его матери. Он врач, не знаю, правда, что лечит. У Михаила Ивановича добротный дом тут неподалеку от нас. Я у него никогда не бывала в гостях. Пока Женя был жив, его дядя с нами не жил, но очень часто приезжал в гости, мог остаться ночевать, для него в особняке оборудована спальня. Марфа всегда была при дедушке. Спустя некоторое время после кончины Евгения у Михаила Ивановича случилась беда с головой, он стал вести себя странно. Потом приехал его друг, известный доктор, и сообщил Надежде Васильевне, что у старика развивается деменция, один он жить не может. На мой взгляд, надо было нанять ему сиделку, но мать решила иначе, старик вместе с Марфой переехал к нам. Это произошло примерно год назад. Доктор, тот, что у нас был, подобрал какие-то лекарства. Дед их принимает, ведет он себя прилично, гуляет подолгу, может на полдня пропасть, но всегда возвращается. Порой он чушь несет, порой вроде нормальный. Отношения у Жени с Михаилом Ивановичем были очень близкие. Дядя помогал племяннику, когда тот первый вагончик у метро поставил. Денег дал, когда Женя решил бизнес развивать, у Михаила кое-какие накопления были. Он для мужа был как отец. Родного-то он никогда не знал. Женя пытался у матери выяснить, что случилось, почему его отец исчез, но так и не добился истины. И Михаил Иванович молчал, хотя небось правду знает. Катя считает старика дедом. Он смог подружиться с Надеждой Васильевной. Мама моя человек с непростым характером, но дядя Миша с ней контакт наладил. И с Андреем Николаевичем тоже. Папа был осторожный, близких друзей имел мало. Но Михаил Иванович стал ему родным.

Людмила села в кресло.

– Почему мы в Крапивине оказались? Михаил Иванович там всегда жил. У них с моей покойной свекровью была одна большая изба. Она им досталась от родителей. Никитины несколько веков в Крапивине жили.

Людмила перевела дух и продолжила:

– И Женины бабушка с дедом из этого села. Мой супруг там всегда лето проводил, до семи лет жил в деревне. Мама его в Москву увезла, чтобы мальчик учился в нормальной школе, а не в сельской, где три класса сидят в одной комнате и всего два учителя. Когда Женя решил построить особняк, Михаил Иванович посоветовал купить развалины дома культуры и прилегающую территорию. От здания остался только первый этаж. Женя вызвал специалистов, они сказали:

– Ни в коем случае не взрывайте фундамент, стройтесь на нем. Сейчас так надежно, как в пятидесятые годы, не построят.

Людмила вздохнула.

– Вспомнила я, сама не знаю почему, дела давно минувших дней. Галина, мать Марфы, алкоголичка, девочку дед воспитывал, но сейчас Михаил Иванович болен. Он пьет таблетки, благодаря им неагрессивен, управляем, под себя не ходит, вполне аккуратен, может сидеть с нами за столом. Марфа считается у нас племянницей. Они с Катей то дерутся, то мирятся, то ненавидят друг друга, то обожают. Одно слово – девочки! Правда, в последнее время они пребывают в постоянном конфликте. У Марфы, несмотря на гувернантку, гимназию, сохранились деревенские ухватки, чуть что не так, она лезет в драку. Я уже говорила, что ее с пеленок воспитывал дедушка. Марфа – дочь его сына Тимофея и Галины. Тима погиб в автомобильной аварии, когда девочке исполнилось несколько месяцев. Галина тут же запила, пустилась во все тяжкие. Справедливости ради замечу, что она никогда не отличалась примерным поведением, гулять начала со школьных лет, пила, водилась с разными подонками. Почему интеллигентный Тимофей полюбил Галю? Ответа нет, но они поженились, родилась Марфа, и ее отец вскоре погиб.

Глава 7

Нашу беседу прервала женщина, которая без стука вошла в комнату. Меня вид незнакомки удивил, выглядела она, как наемная плакальщица на похоронах. На ней был черный бесформенный балахон, на лице ни грамма косметики, волосы скрывал платок цвета ночи, он низко опускался на лоб.

– Добрый день, – тоном древнегреческого трагика произнесла она и всхлипнула, – понимаю, в этот скорбный день ничто не может вас утешить. Но все же примите мои искренние и глубокие соболезнования в связи с кончиной обожаемого вами…

Незнакомка замерла, похлопала ресницами и повторила:

– Обожаемого вами… вами обожаемого… э… э… э…

«Плакальщица» засунула руку в недра балахона, вытащила бумажку и откашлялась.

– Обожаемого вами, общая сумма прописью… Ох! Не то! Секундочку!

И она принялась опять копошиться в своей одежде.

– Вы кто? – изумилась Людмила.