Хиппи в СССР 1983-1988. Мои похождения и были

Вообще, толкованием этого термина занимались многие, но сломали только зубы, кто теоретически, а кто и на практике… До 1986 года, когда он уехал в Израиль, был такой Виталик Совдеп, который вообще кроме этой темы не говорил ни на какую другую, естественно, потому, что его не пожалела и не согрела ни одна женская, скажем так, душа. В большинстве своем пользовались ситуацией, конечно, мальчики, но иногда и девицы навязывали себя красивым мальчикам, так сказать, отношения без обязательств, даже разово, наверное, как минимум для повышения самооценки, а как максимум для использования шанса получить в полную собственность. Иногда второе им удавалось (как, впрочем, и повсюду в жизни), так что часто оторопь берет, как такой красавец живет с таким крокодилом. И наоборот… Но чужая душа – потемки, как говорят…

Там же, на тусовке, на Гоголях и в «Ударнике» я себе присмотрел новую герлу, очень юную, с длинными прямыми светлыми волосами и огромными глазами, очень смешливую и стройную.

А в записях совсем не так: «В ДК им. Свердлова и другом, на набережной Москвы-реки было несколько интересных сейшенов, на одном из которых я заметил юную герлу, ставшую впоследствии моей второй женой. Это было на “Мистере Твистере”, где публика отплясывала рок-н-ролл и вездесущий Никодим в черных круглых очках, как у кота Базилио, тряс хайром поближе к герлам. Герла Мышка, которая тусовалась тогда с Сольми, носила там крохотного настоящего мышонка, которого я взял поносить, чтобы привлечь внимание Кати. Кстати, ей обо мне и Никодиме рассказали, что мы с ним чемпионы-фрилавщики…»

Новый арбатский пипл

В начале 1986-го основная и самая активная тусовка стала происходить у «Ударника», как я уже писал. И осенью она сильно освежилась, новые люди появлялись десятками в месяц, и «пионеров», совершенно нам неизвестных, туда набиралось огромное количество.

Они сами собой, эта мелкотня, часто еще не окончившая школу, начинали составлять костяк, и прежнее поколение (настоящая олда 70-х уже давно попряталась в свои щели, а те, которые тогда считались олдовыми, имели стаж года три-четыре, редко пять и более, как Поня и я) порою начинало себя там чувствовать не в своей тарелке. Были там и персонажи типа Милого, и очень творческие личности типа нового Паганеля, который беспрестанно, как заведенный, пел песни, свои или чужие, уж не знаю, сидя на подоконнике на входе. Народу при входе (курящего) скапливалось намного больше, чем внутри, поэтому в слушателях у него недостатка не было. Некоторые тоже гремели на гитарах и дули во флейты. После закрытия «Ударника» многие уходили тусоваться на Арбат на теплой решетке у кафе «Арба», ныне не существующего. По тогдашним меркам это было с претензией, но, в сущности, простое по отделке, обшитое изнутри деревом кафе, где тоже были отличный кофе и закуска, но еще дороже, чем в «Ударнике». Активность бездельной и фланирующей жизни Москвы уже потихоньку перебиралась на Арбат, и «Арба» была одним из немногих мест оттяжки. Пипл по вечерам аскал прохожих, опять-таки заслушивался местных соловьев Паганеля и Вишню, который производил на меня впечатление очень симпатичного и открытого молодого человека, с бóльшим талантом, чем замкнутый и себялюбивый Паганель. Паганель вообще ничем другим не занимался (по примеру некоторых старших товарищей), кроме собственного имиджа, в чем и проигрывал Вишне, сколотившему быстро собственную группу и начавшему давать полноценные концерты. Не знаю, где он и что сейчас, скорее всего, канул в лету невостребованности и эфемерности эстрады…