Хиппи

Как-то раз в Конго, в одной красивой деревне на берегу озера он наткнулся на лагерь Красного Креста. Молва о Майкле докатилась и туда: его снабдили вакциной от желтой лихорадки, кое-какими лекарствами, перевязочным материалом и хирургическими инструментами и очень убедительно попросили не встревать ни в какие междоусобицы, а заниматься исключительно ранеными с обеих враждующих сторон. «У нас другие цели, – сказал ему парень из Красного Креста. – Мы не вмешиваемся, мы только лечим».

Рассчитанное на два месяца путешествие растянулось почти на год. Майкл практически никогда не оставался в машине один – он постоянно подвозил кого-нибудь, чаще всего, обессиленных от многодневного пути женщин – они бежали от насилия и ужасов межплеменной розни, которая распространялась по стране все шире, – и на бесконечных заставах и блок-постах неизменно чувствовал, что какая-то сила помогает ему. Стоило ему предъявить паспорт, как его немедленно пропускали: быть может, у кого из проверяющих он вылечил брата, у кого-то – сына, у кого-то – друга.

И это произвело на него столь сильное впечатление, что он дал обет посвятить Господу каждый день своей жизни в надежде, что Тот наставит его и укрепит, и он сможет прожить хоть один – ОДИН-ЕДИНСТВЕННЫЙ – день своей жизни, как Христос. Он решил, что как только завершит свое путешествие по континенту, станет священником.

Прибыв в Кейптаун, Майкл решил отдохнуть, прежде чем отыскать монастырь какого-нибудь ордена и поступить туда послушником. Кумиром его был Игнатий Лойола, который в свое время тоже немало постранствовал по свету, а потом уехал в Париж учиться и основал орден иезуитов.

Майкл снял на неделю номер в дешевом отеле, чтобы весь накопившийся за время путешествия адреналин ушел из его крови, освободив место душевному покою. Он старался не думать ни о чем из виденного и пережитого, ибо даже мысленное возвращение назад привело бы лишь к тому, что на ногах повисли бы тяжеленные, пусть и невидимые, гири и окончательно исчез даже намек на веру в человечество.

Так что, Майкл смотрел только вперед, и думал, как бы подороже продать свой «фольксваген», и целыми днями созерцал панораму моря, расстилавшуюся за окном. Наблюдал, как час от часу меняются цвета солнца и воды и как внизу проходят белые мужчины с трубками в зубах и в пробковых шлемах на голове, ведя под руку своих жен, разряженных как для приема у королевы. По набережной прогуливались только белые люди – ни одного чернокожего. И это печалило его сильнее, чем он мог представить: в стране была узаконена расовая сегрегация, а он – по крайней мере, в те дни – ничего не мог с этим сделать. Только молиться.

И он молился с утра до ночи, прося вдохновения и готовясь в десятый раз повторить духовные упражнения Святого Игнатия. Чтобы оказаться во всеоружии, когда придет час.

На третьи сутки, утром, когда он завтракал, к его столику подошли двое в строгих светлых костюмах:

– Так, значит, это вы прославляете Британскую Империю?

Британской Империи больше не существовало, ее давно заменило Содружество, и потому эти слова удивили Майкла.

– Я славлю каждый день как день единственный, – ответил он, зная, что они не поймут.

Они и в самом деле не поняли, и беседа сразу приняла опасный оборот.

– Всюду, где бы вы ни появлялись, вас встречали с уважением и радушием. Нам в британском правительстве нужны такие люди.

Если бы не слова «британское правительство», Майкл мог бы подумать, что его приглашают работать на шахту, на плантацию или на горнорудный завод – работать в качестве десятника, управляющего или врача. Но «британское правительство» значило другое. А Майкл был человек добросердечный, но не простодушный.

– Спасибо за предложение. Но у меня другие планы.

– И какие же?

– Я хочу стать священником. И служить Богу.

– Вы не находите, что лучший способ служить Богу – это служить своей стране?

Майкл понял, что дольше оставаться в этом краю, куда он добирался с таким трудом, нельзя. И решил первым же самолетом вернуться в Шотландию – деньги на это у него были.

Он поднялся, не дав незнакомцам продолжить беседу. Потому что знал, что занятие, которое ему так обходительно предлагают, называется «шпионаж».

У него сложились добрые отношения с воюющими племенами, он был знаком с очень многими людьми и меньше всего на свете хотел бы обмануть тех, кто доверился ему.

Майкл собрал свои вещи, договорился с управляющим отелем, что тот продаст его машину, оставил адрес приятеля, которому следовало перевести деньги, уехал в аэропорт и через одиннадцать часов приземлился в Лондоне. Покуда ждал поезда в центр, на доске объявлений среди предложений об аренде квартир на паях, о наборе официантов и девушек в кабаре, о помощи по хозяйству, увидел и такое: «Требуются водители для поездок в Азию». И вместо того, чтобы ехать в центр, отправился прямиком по указанному адресу – в маленький офис с вывеской на двери: «Баджет Бас».