Хиппи

Весь ее вид выражал презрение. Любовник, чье имя она постаралась забыть уже на следующий день, сказал, что ему не хочется говорить на эту тему: он психиатр по профессии, а здесь и сейчас – в другом качестве.

Однако Карла настаивала. И возможно, он и сам хотел поговорить об этом, потому что к этому моменту он, по ощущениям Карлы, уже мечтал навсегда связать с ней свою жизнь.

– Как ты можешь знать – ведь мы вместе так недавно?

– Твое «недавно» – это целых 48 часов. И я мог наблюдать за тобой и на автограф-сессии во вторник, и вчера за ужином. Тебе уже случалось любить кого-нибудь?

– Многих.

Это было неправдой.

– И что это, по-твоему, такое – любить?

Вопрос так ошеломил ее, что для ответа ей собрать всю свою изобретательность. Потом она сказала неторопливо и уже совладав с растерянностью:

– Любить – значит, позволить все. Не думать ни о рассветах, ни о заколдованных лесах, не бороться с течением, а отдаться радости. По крайней мере, для меня это так.

– Продолжай.

– И оставаться свободной, так, чтобы человек с тобой рядом не чувствовал себя порабощенным. Любовь – это тихое, спокойное, я бы даже рискнула сказать – одинокое дело. Любовь существует исключительно ради себя самой, а не ради брака, детей, денег и всего прочего.

– Хорошо сказано. Но, покуда мы вместе, мне хотелось бы попросить тебя подумать о том, что я сказал. Не станем портить себе пребывание в этом неповторимом городе: я тебя не буду заставлять копаться в своей душе, а ты меня – работать.

Что ж, он прав. Но почему он считает, что у меня депрессия или тревожный синдром? И почему проявил так мало интереса к тому, что я говорила?

– А отчего у меня может быть депрессия?

– Я мог бы сказать – от того, что ты еще не научилась любить по-настоящему. Но сейчас этот ответ уже не годится: многие из тех, кто пребывал в угнетенном, подавленном состоянии, обращались ко мне именно из-за, так сказать, избытка любви. Из-за того, что растворялись без остатка в объекте своей любви. Но я считаю – хотя мне и не следовало бы говорить об этом – что причины твоей депрессии кроются в физическом состоянии твоего организма. Ему чего-то существенно не хватает. Может быть, серотонина, может быть, допамина, но с уверенностью можно сказать – не норадреналина.

– Так что, депрессия – это химический процесс?

– Нет, конечно. Тут множество разнообразных факторов, но не лучше ли нам одеться и пройтись по набережным Сены?

– Наверно, лучше. Но сначала заверши свою рацею[9] – какие именно факторы?

– Ты сказала, что любовь можно прожить в одиночестве; без сомнения, это так, но это в силах сделать лишь тот, кто решил посвятить свою жизнь Богу или ближним. Святой. Провидец. Бунтарь. В данном же случае я веду речь о любви более человеческой, которая проявляется, только когда мы рядом с любимым существом. Эта близость причиняет нам неимоверные страдания, если мы не можем высказать свои чувства или если нас не замечают. Уверен, что ты в депрессии, потому что ты НА САМОМ ДЕЛЕ – не здесь: твои глаза блуждают, в них нет света, а только скука. Во время автограф-сессии я видел, какие нечеловеческие усилия ты прилагала, чтобы общаться с людьми и мило болтать с ними – все они должны были казаться тебе скучными пошляками, твердящими одно и то же, известное наперед.

Он поднялся.

– Ну, хватит. Я пойду в душ. Или пустить сначала тебя?

– Иди ты первый. Я пока соберу чемодан. И не торопись – после всего, что я выслушала, я хочу побыть одна. Нет, правда – мне нужно полчаса одиночества.

Он насмешливо хмыкнул, что означало «Ну, что я говорил?». Но ушел в ванную. Карла за пять минут сложила чемодан и оделась. Бесшумно открыла дверь и закрыла ее за собой. Прошла через холл, поприветствовав всех, кто удивленно глядел на нее из-за стойки портье, однако никто ничего не спросил, потому что роскошный номер был снят не на ее имя – в противном случае пришлось бы объяснять, куда это она направляется с багажом, не уплатив по счету.

Спросила у портье, когда ближайший рейс в Голландию. Куда именно? – Куда угодно, я – оттуда и хорошо знаю страну. – В 14:15 отправляется рейс компании КЛМ. Если угодно, мы купим билет и включим его в счет.

Карла поколебалась, подумала, не отомстить ли этому человеку, который взялся читать в ее душе без ее разрешения и вдобавок, наверняка, во всем ошибся.

Но все же она отказалась от этой идеи, сказав: «Нет, спасибо, у меня есть наличные». Потому что никогда и никуда не летала, ставя себя в зависимость от мужчин, которых то и дело выбирала себе в спутники.