Хирурги человеческих душ Книга третья Вперёд в прошлое Часть первая На переломе

Шло время. В России «травкинский тренд» воплощался повсеместно. И дело было не столько в Травкине, сколько в так называемой монетарной, то есть кредитно-денежной политике. Она превратилась в основной инструмент регулирования не только российской макроэкономикой, но и всем народным хозяйством. При жутком денежном дефиците у властей средств хватало лишь на выплату «тощих зарплат» бюджетникам да на финансирование самых неотложных текущих расходов. И то не всех. Подобным образом бюджеты верстались сверху донизу.

Само собой, не миновала чаша сия и Сылку. В чём Подлужный в очередной раз убедился, объезжая посёлки и деревни района. Погожим октябрьским днём он приехал в селение со странным на первый взгляд названием: Говяжья. Однако, кажущаяся нелепость объяснялась элементарно: прежде здесь располагалось подсобное хозяйство бумажников, заведённое ещё в сталинскую эпоху. Тем самым заводчане круглый год обеспечивали себя молоком, мясом крупного рогатого скота, а также свининой.

Но в лихую годину Тимкин вынужденно забросил побочный промысел. И Говяжья стала увядать. Люди, оставшись без работы, стали разъезжаться кто куда. Алексей, обходя посёлок, то там, то сям видел заброшенные дома. Внезапно до него донеслось пение под аккомпанемент гармошки, доносившееся из клуба, расположенного на пригорке. «Гляди-ка ты, функционирует! — подивился председатель райсовета по поводу учреждения культуры. И направился туда.

Ранее Подлужный бывал в этом заведении, выступая перед жителями Говяжьей в ходе предвыборной кампании. Клубом его именовали с известной натяжкой, поскольку оно занимало один кабинет в здании, теперь уже бывшего, управления подсобного хозяйства. В нём одновременно размещались и библиотека, и ленинская комната, и агитационный пункт.

На крылечке, прежде чем войти внутрь, Алексей остановился и прислушался. Невидимый гармонист заиграл новую печальную мелодию. Но делал это как-то странно. Дёргано. А старческий женский голос затянул следующую песню.

Потерялся глупенький котёнок,

В серой шубке с дымкой голубой,

Несмышлёный маленький ребёнок

Ищет маму где-то за рекой.

За сметанкой мама убежала,

Чтоб сыночка вкусно накормить.

Убежала и её не стало,

А без мамы как котёнку жить?

Маму утащил Пахан усатый,

Знать, её котёнку не найти,

Так не стало и родимой хаты,

Вот и с мамой разошлись пути.

Это невдомёк тому сиротке,

Он всё будет травку ворошить,

Ведомо и бабке, и молодке:

Пока веришь — значит, можно жить…

Подлужный, чтобы не мешать, решил тайком взглянуть на исполнителей. Он потянул на себя дверь, но та предательски заскрипела, и пение оборвалось. С досадой покрутив головой, Алексей переступил порог.

— Здравствуйте, Елена Михайловна! — входя в клуб, поприветствовал визитёр пожилую женщину, заведовавшую досуговым центром.

— Зыд…Зыдравствуйте…, — подслеповато всматриваясь, ответила женщин. — А-алексей Николаевич, вы?

— Так точно, — подтвердил председатель райсовета. И обратился к мальчугану лет десяти, державшему на коленях музыкальный инструмент: — Здравствуйте, уважаемый товарищ гармонист. А что это мы не в школе? Сегодня же учебный день…

Однако мальчик не дал ответа на вопрос. Он, молча и с непонятной тревогой, взирал на незнакомца. Даже с какой-то паникой. Должно быть, просто растерялся.

— Костик у нас не разговаривает, — поспешила прийти на выручку ребёнку старушка. — Уже месяц как…Испуганный он.

— Да-а-а, — испытывая неловкость, удручённо проронил нежданный гость и погладил маленького музыканта по голове. — Извини меня, малыш.

Когда Подлужный прикоснулся к мальчугану, тот вздрогнул и съёжился подобно зверьку, испытывающему страх при виде хищника. Только в тот момент до Алексея по-настоящему дошло, что с маленьким человечком что-то не так.

«Пойдём, мой хороший, я тебя побалую немножко», — проговорила Елена Михайловна. Она проводила ребёнка в дальний угол, к столу, где угостила чаем с конфетами. И вернулась обратно.

— Из малых Костик один остался в Говяжьей, — вполголоса принялась вводить районного руководителя в обстановку женщина. — А коли он онемел, то его возить в Сюзьвинскую школу перестали. Я и взяла Костика под своё крылышко. Только вот вскорости наш клуб тоже прикроют. Никого ж в посёлке, почитай, и не осталось.

— Елена Михайловна, да что ж с Костиком случилось-то? — также понизив голос, осведомился Алексей.

— А я-то грешным делом подумала спервоначалу, что вы предупреждены. Потому и приехали, — вообще перешла на шепоток собеседница. — А оно вишь как…Случилось же вот что. Недели уж три как…Отец-то его, Глеб Тыжных, крепко выпивал. И по пьяни забил свою жену Дашутку до смерти. На глазах у Костика. А чуть опосля и сам вздёрнулся. Вот ребятёночек и замолк. И на гармошке стал плоховато играть. Потому как…Того…Психическое потрясение. Понимаете?

— Более чем, — участливо откликнулся Подлужный, поневоле вспоминая бедную собачонку из избы убийцы Кузьмило, поражённую инфарктом от пережитых ужасов. — Хм…Миновал меня как-то этот случай.