Хирурги человеческих душ

Разговор коллег был прерван появлением в коридоре двух новых действующих лиц мужского пола. Последние столкнулись там случайно, следуя в разных направлениях. Из-за щита им не было видно сотрудников прокуратуры, и потому диалог, состоявшийся между ними, протекал вполне откровенно.

– Привет, Юрий Игоревич, – сказал первый из мужчин, пожимая второму руку. – Куда спешим?

– Привет, Виктор Геннадьевич, – ответил второй. – Да вот, спешу с совещания на совещание: из областного суда – к себе. Наверное, это меня Маяковский имел в виду, когда писал про прозаседавшихся. А вы как?

– С корабля – на бал. Только что из Москвы.

– Как там столица?

– Плохо, Юрик, плохо.

– Что так?

– Всё начинает шататься. Знающие люди предрекают, что развалит Горбачёв всё на свете. И я склоняюсь к тому же. Конечно, не сразу: через годик-другой. Ан пути эвакуации надо готовить загодя.

– Да ну?

– Именно, Юрик, именно. Бежать надо отсюда. Бежа-ать. Пора подыскивать норку понадёжнее. И не мешкать с этим. Я сам наметился в облисполком. Так сказать, на хозяйственное поприще. Политика меняется, партии приходят и уходят, а хозяйство надо вести при любом режиме.

– Озадачил ты меня, Витёк. Хотя я тоже почуял, что в нашей стране ветер перемен начинает гулять сам по себе. Завихрение…

– …переходящее в стихийное бедствие, – ловко подхватил единомышленник. – А посему не зевай. Рыба ищет, где глубже, а…

– …человек, где лучше, – в тон ему ответил собеседник. – Да я тоже подумываю: не вернуться ли обратно – в прокуратуру?

– Подумай, старик, подумай. Ну, ладно, извини, спешу.

– Спасибо, Витя, за подсказку. Удачи!

– И тебе, Юрик, тем же самым по тому же месту!

Мужчины разошлись, а сотрудники прокуратуры остались, точно их кто пригвоздил к сиденьям. О личности одного из партаппаратчиков – того, что звали Юрием Игоревичем – Подлужный догадался сам. Так как тот скрылся в кабинете, на дверях которого висела табличка «Заведующий отделом административных органов Лубов Юрий Игоревич». О втором Алексей справился у Тиссена:

– Кто это с Лубовым толковал?

– Монастырский. Возглавляет промышленный отдел обкома. Бывший первый секретарь Углеуральского горкома партии. Начинал шахтёром.

– Интересно, кем же он закончит? Вот такие монастырские и подведут нас под монастырь, – зло схохмил Подлужный. – И это – руководящие органы компартии! Крысы бегут с корабля.

– А, – крякнув, отмахнулся Тиссен. – Шут с ней, с большой политикой. Мне бы личную жизнь устроить!

– В это время в коридор выглянула секретарь парткомиссии и выкрикнула: «Подлужный Алексей Николаевич!»

5

В кабинете, помимо женщины-секретаря, присутствовало четыре члена парткомиссии. Председательствующий огласил информацию Подлужного о том, что при расследовании уголовного дела о злоупотреблениях и нарушениях правил торговли в Среднегорском гормебельхозторге был выявлен факт продажи вне очереди дефицитного финского гарнитура семье секретаря обкома партии по идеологии Башмачникову.

– Вопросы к следователю прокуратуры имеются? – спросил председательствующий, завершив чтение.

– Я так и не понял, причём тут товарищ Башмачников? – осведомился один из членов комиссии.

– В информации чётко сказано, – пожал плечами Алексей, – что при обыске в магазине была обнаружена записка заведующего отделом Гормебельхозторга Кулькова, адресованная завмагу, где предписывалось: немедленно отпустить гарнитур жене Башмачникова. Подчёркиваю: не гражданке Башмачниковой, а жене Башмачникова. То есть, при исполнении сделки решающую роль сыграло должностное положение секретаря обкома. В реестре сделок купли-продажи между строк задним числом была втиснута подложная запись о постановке в очередь Башмачниковой. Платёжные документы налицо. Факт отпуска товара Башмачниковой с доставкой по домашнему адресу так же установлен. И она это признала. А Кульков при допросе признал, что записка была написана им по устному указанию кого-то из руководителей Гормебельхозторга. Кем именно, он не помнит.

– Неубедительно, – покачал головой председательствующий.

– Домыслы… Предположения, – присоединились к его мнению ещё два члена комиссии.

– Факты говорят сами за себя, – не согласился с ними Подлужный. – Сам секретарь обкома от явки для допроса в качестве свидетеля уклонился. Моё постановление о его приводе облпрокуратура, к сожалению, отменила. Сделано это было, что само по себе характерно, по жалобе самого Башмачникова, в которой он всё свалил на жену. Но гарнитур возвратить отказался.

– Безобразие! – неожиданно возмутился один из членов парткомиссии – старичок с орденской колодкой на пиджаке.

– Что вы имеете в виду, Иван Васильевич? – почтительно спросил его председательствующий.

– Да то! – сердито ответил ему ветеран. – Почему здесь нет самого Башмачникова?

– …, – после многозначительной молчаливой паузы развёл руки председательствующий.

– А вы, молодой человек, – не унимался старичок, обращаясь к Алексею, – почему… как это… не арестовали жену Башмачникова?