Хирургическая месть

Обернувшись, Марцио снова посмотрел на нее. Видимо, снотворное постепенно начинало действовать, потому что взгляд пациентки казался затуманившимся. «Молчи, – приказал себе Марцио, прикрывая глаза. – Ты должен молчать! Ты уже не можешь сбежать, отказаться. Ты должен провести операцию! Если она перенервничает, давление снова подскочит, анестезиологу будет сложно. И тебе с Анджело тоже. Молчи…»

– Уверена, что он плохо кончил… За решеткой наверное… – пробормотала она.

У Марцио в ушах зазвенело от напряжения. Кровь в жилах просто вскипела! В черных глазах разверзлась страшная пропасть, в которой бурлила ненависть и ярость. Волна вставала громаднейшая, сильная, неукротимая.

– Уверены? – переспросил он удивительно ровным голосом. Но столько леденящего душу холода в нем слышалось!

– Конечно… Ты просто не представляешь, каким он был ничтожеством… – отчего-то перешла синьора на «ты».

Волна ярости и ненависти накрыла Марцио с головой, он буквально захлебнулся в водовороте. Все обиды, все унижение, все несправедливые упреки поднялись с самого дна его памяти. А вместе с ними всплыла депрессия и страх за жизнь матери…

Марцио медленно стянул маску с лица.

– Не узнаете меня, professoressa? – спросил он дьявольски спокойным голосом.

Брови синьоры Гримальди дрогнули и чуть сдвинулись к переносице. Она всматривалась в хирурга, и в глазах ее начал появляться панический ужас. Припухшее и посиневшее лицо вдруг стало бледным, а губы задрожали.

– Ты…?! – беззвучно прошептала она.

– Да, именно я. Тот отвратительный студент, которого вы ненавидели, кто знает почему! – прорвало Марцио. – Именно я, который не соответствовал вашей модели поведения. И за это вы меня изводили, третировали по любому поводу. Вы заставили весь класс отвернуться от меня, возводя все мои мелкие ошибки в преступление века, наговаривая на меня, настраивая всех против меня! Вы выставляли меня идиотом, дебилом, недоумком. И даже оценки мне подделали, чтобы меня выгнали из лицея! Кстати, учился я хорошо. Это всего лишь очередная ваша ложь, чтобы очернить меня, – отрывисто выбрасывал он обвинения, тяжело дыша. – Я никогда не прощу вам годы моего унижения за мелкие провинности, которые не подпадали под придуманные вами правила поведения. Я не прощу вам неприязнь моих сокурсников, которые меня терпеть не могли, насмехались надо мной. Все, кроме моего лучшего друга Франко! Но прежде всего, я не прощу вам инфаркт моей матери из-за вашей лжи, который повлек за собой десять лет борьбы за ее жизнь. Я неделю провел в аду, пока хирурги боролись за ее жизнь! А потом последовали еще десять лет ада, когда за ее жизнь боролся я! Я ненавижу вас, professoressa! Я хотел бы видеть вас мертвой, а не спасать вам жизнь… – со всей отчаянностью прошипел он.

– Нет… Нет… Нет… – шептала она, глядя на него широко раскрытыми глазами, полными первобытного ужаса. – Нет… на помощь… – слабо пролепетала она. Голос ей изменил. Она не могла закричать, потому никто ее не услышал… Веки ее сомкнулись, и она застыла неподвижно, провалившись в небытие. Может, снотворное подействовало, а, может, она потеряла чувства из-за страха.

Марцио закрыл глаза. Прерывистое дыхание разрывало грудь. Там что-то нещадно поджаривалось. Кровь кипела в венах, сжигая их дотла. Он был опустошен, обессилен. Словно монстр вдруг вырвался на свободу, лишив его всех жизненных соков. Но ощущение было странным… Это было освобождение… Катарсис…

Марцио шумно выдохнул и открыл глаза.

Перед ним стояла Арианна. Бледная. Испуганная. Неподвижная.

Глава 18

Когда Арианна приблизилась к наркозной комнате и осторожно отворила дверь, она вовсе не собиралась подслушивать. Она вошла бесшумно, чтобы никому не помешать или случайно не потревожить возможно засыпающую мать. Но потом Арианна увидела Марцио и услышала бормотание. Она по-прежнему не хотела подслушивать, но было что-то мистически завораживающее в этой сцене. Арианна тенью прижалась к двери и застыла, не в силах пошевелиться и произнести хоть один звук.

В палате было тихо, и она, пусть с трудом, но слышала каждое слово. То, что говорила ее мать, повергло Арианну в шок. Особенно, когда ее мать произнесла слово «ничтожество». Ей в сердце будто шипы вонзились. Она почувствовала физическую боль в груди. Его боль…

Едва Арианна услышала это слово, она поняла, что все произнесенные больно ранящие эпитеты были адресованы именно Марцио! Она хотела броситься на его защиту, рассказать, как жестоко ошибается мама, как несправедлива к нему. Она хотела поведать ей, какой Марцио гениальный кардиохирург, сколько жизней он уже успел экстренно спасти на ее глазах за тот короткий период, что Арианна работала под его крылом! Но Марцио заговорил сам… Арианна успела лишь шаг вперед сделать, только Марцио этого не заметил, видимо, с головой погрузившись в водоворот негативных воспоминаний и эмоций.