Хирургия мести

Настроение слегка испортилось. Ненавижу зависеть от кого-то, а сейчас мое в прямом смысле дальнейшее будущее зависело от неизвестной женщины, с которыми у меня всегда не особенно складывалось.

Аделина

Когда мужчина, помимо медицины, увлекается еще и готовкой, в этом, бесспорно, есть что-то притягательное.

Утром меня разбудил не будильник, а запах, доносившийся из кухни.

Я села, сонно моргая глазами, и втянула аромат — показалось, что это блины. О господи, невозможно завтракать выпечкой без риска для фигуры…

Накинув халат, я поплелась в кухню, на ходу пытаясь окончательно проснуться.

Матвей в спортивных брюках и фартуке действительно жарил блины сразу на двух сковородках. На тарелке рядом с плитой уже высилась приличная стопка.

— Ну и куда столько? — поинтересовалась я, чмокая мужа в плечо.

— Часть сейчас съедим, а из оставшегося пирог сделаю.

— Пирог?

— Ну да — блинный. Три начинки, сверху тесто слоеное, — ловко наливая очередную порцию на сковороду, отозвался Матвей.

— Ты заставляешь меня испытывать угрызения совести.

— С чего вдруг? Ты пока единственный кормилец в семье, — улыбнулся Матвей, возвращая сковородку на плиту. — А я пока в роли домохозяйки, все честно.

— Фу, ну не говори ты этих пошлостей, а? — поморщилась я, садясь за стол. — Какая разница, кто зарабатывает?

— Да никакой, конечно. Я просто люблю готовить и умею это лучше тебя, что тут ужасного? Мне вообще не сложно, а заняться все равно сегодня нечем. Думал, что на кафедру поеду, а там что-то изменилось, перенесли собеседование.

— Перенесли? — насторожилась я.

— Да, говорю же — там какое-то мероприятие сегодня, назначили на завтра, в два часа дня.

— Матвей, ты на самом деле считаешь, что это хорошая идея — уйти в преподавание? — осторожно спросила я, помня, как болезненно Матвей реагирует на любые вопросы, касающиеся его дальнейшего будущего.

— Деля, у меня нет выбора, к сожалению. Встать к столу я не могу, просто права не имею, сил в себе не чувствую. А просиживать диван дома, сама понимаешь, я не собираюсь. Чем плоха преподавательская деятельность?

— Да ничем. Но я просто не понимаю, почему ты не хочешь повторить курс реабилитации и заниматься тем, что ты умеешь лучше всего? Ведь последствий ранения объективно никаких. Рука твоя в порядке, это тебе и на медкомиссии сказали, — настаивала я. — Проблема, мне кажется, скорее надуманная — нет? Может быть, тебе с психологом поработать? Это ведь посттравматический синдром.

— Чувствую, нового специалиста на место Евгения Михайловича ты нашла, а теперь мечтаешь проверить его в деле, да? — выставляя на стол масло, сметану и варенье, засмеялся Матвей.

— Ну, и это тоже, — не стала отпираться я, придвигая к себе чашку для кофе. — Но согласись, Матвей, что моя идея не так уж плоха? Что ты потеряешь, если встретишься с ним?

Он сел напротив меня, молча плюхнул себе в тарелку пару ложек сметаны, свернул блин и долго смотрел на него, словно вспоминая, зачем вообще взял его в руку.

Я тоже молчала, зная, что уже достигла той черты, перешагивать которую не стоит. Мажаров никогда не выносил давления, а в вопросах, касавшихся его выбора, особенно, поэтому теперь, сказав все, что хотела, я могу только ждать, какое решение он примет.

— Давай сделаем так, — произнес наконец Матвей, положив блин в тарелку. — Я схожу к твоему психологу, но решения своего не изменю, что бы он мне ни сказал. Я отдаю себе отчет в том, что собираюсь сделать, и вряд ли советы человека, совершенно меня не знающего, могут это как-то изменить. Но ты права — мне нужно проговорить свое решение вслух еще раз.

Я еле заметно перевела дыхание — мне на долю секунды показалось, что Матвей рассердился на меня за попытку подтолкнуть его к чему-то.

На самом деле я подобного даже в мыслях не держала, просто хотела лишний раз удостовериться, что муж понимает, на что идет и от чего отказывается.

Я помнила собственное растерянное состояние, когда после ранения в шею не могла войти в операционную и занималась исключительно административной работой и консультациями.

Да мне ночами снился стол, ощущение скальпеля, ложащегося в руку, я почти физически ощущала во сне, как накладываю швы и проверяю степень натяжения нити.

Это очень тяжело — будучи оперирующим хирургом, вдруг оказаться за письменным столом вместо операционного. И только потому, что я сама прошла через это, теперь меня так беспокоило состояние Матвея.

— Хорошо, я поговорю с психологом и спрошу, когда бы он смог тебя принять. Кстати, у меня сегодня консультация, Васильков попросил, а я вот сейчас подумала — а ты не поможешь?

Матвей внимательно посмотрел мне в глаза:

— Деля, мы с тобой обсуждали тему благотворительности?