Хищная птица

Простите, мысленно обращаюсь я к ним. Мне так жаль, что я привела вас на смерть. Хочется найти глазами Кару, но я понимаю, что нельзя терять бдительность, когда рядом Заль.

Подойди поближе.

Подойди сюда, Заль Куэл, королева без королевства, ну же, давай…

Она больше не вызывает во мне ненависти – слишком много в ней боли, и боль эта расплескалась по всему небу. Ее горло обмотано проводами, а на лице застыла страшная гримаса. Где-то вдалеке поют ее Соловьи, а она лишь бесшумно двигает губами.

Я не знаю, как исцелить это чудовище, это сломанное существо, моя песня на такое не способна. Я почти что чувствую ее страдания – похоже, она тяжело ранена. От нее остались одни осколки, и все же она сильнее меня.

Почему она стала такой? И почему она до сих пор здесь? Неужели ей все это нравится?

В некотором замешательстве Заль делает шаг мне навстречу.

– Та песня, которую ты пела… – Выражение ее лица меняется. Что она испытывает? Грусть? Гнев? – Где ты ее нашла?

– Она моя, – говорю я свистящим от удушья голосом.

– Какой была бы твоя песня смерти! Какие похороны мы бы тебе устроили, если бы ты умерла с честью! Яркий закат, посеребренные облака, новорожденные звезды! Тебя провожали бы как дочь правительницы, но ты предпочла умереть развенчанной и посрамленной. Предательницей.

Она в дюйме от меня.

– Погибну я – со мной погибнет весь мир, – говорит она. – Я научила своих Соловьев особому мотиву.

Дроны тем временем кружат над городом и распевают мою песню, создавая дожди и ветра.

Что бы она ни говорила, я не знаю, как ее излечить.

Рука, которую она прижимает к груди, перепачкана синей кровью.

Она делает шаг вперед, а я отступаю назад. Шаг вперед – шаг назад. И еще раз. Придется повлечь ее за собой. Похоже, это конец.

– Не могу… – кашляю я. Милект расправляет крылья у меня в горле.

Так значит, он не умер…

Заль смотрит на меня, морщась от боли. Ее глаза наливаются злобой.

– Считай, что у тебя нет родителей! – восклицает она и толкает меня в пропасть. Милект вылетает из моего рта, и тут же с пронзительным криком Кару разрывает его когтями.

В этот момент все меняется: небо озаряется светом, корабль накреняется, раздается оглушительный рев миллиона разных голосов – это запели птицы, киты и все-все-все.

Я приземляюсь на широкую и мощную спину шквального кита, чувствуя, как вибрирует его кожа. Плавно скользя по воздуху, он набирает высоту, и тут к нам подлетает лодка, целиком состоящая из птиц. Двигаясь как один большой организм, они несут на себе…

– У нее есть Я! – голос Хора доносится со всех сторон. – У НЕЕ ЕСТЬ Я!

Эти слова поют и птицы, и шквальные киты. Я даже не заметила, как сотни китов приплыли на место сражения.

Мой отец излучает яркое сияние, дверцы в его груди распахнуты, его руки раскинуты в стороны, и на них сидят Весперс и Каладриус. Его – нет, наши – кануры заполонили все небо.

Глаза Заль горят, руки трясутся.

– Ты же умер, – говорит она, ошеломленно уставившись на Хора. – ТЕБЯ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ В ЖИВЫХ.

– Я не умер, а скрылся, – говорит он. – Это разные вещи.

Долгое время они молча смотрят друг на друга.

– Как ты мог меня бросить? – шепчет Заль.

– Ты сломала нашу песню.

– Ее отобрали у меня, – произносит она с мольбой в голосе. – Но я вернула ее! Исцели меня, я умираю.

– Мы все умираем, – отвечает он. – Твою песню отобрали, потому что ты использовала ее лишь для того, чтобы убивать.

– Так было не всегда, – говорит она. – С тобой я пела иначе.

В глазах Хора сверкают молнии.

– Что с тобой стало?

– Небесные жители голодают, – говорит она, умоляюще глядя на него. – Я одна помогаю им.

Я настороженно слежу за их беседой.

Они обмениваются долгим взглядом, в котором читается вся их история, и становится ясно: они все еще любят друг друга – вопреки здравому смыслу, несмотря на предательство.

Хор делает шаг вперед, Заль идет ему навстречу, и мне уже начинает казаться, что сейчас он ее исцелит, но вместо этого он издает грозный звук, который раскатом проносится по небу.

Прильнув к ней, он наполняет ее легкие своей песней, а она вдыхает в него свою. С ней поют Соловьи, а с ним – все его кануры.

Они не уступают друг другу ни в силе, ни в пылкости. Это битва титанов.

Голос Хора плавно течет под голосом Заль, усиливая его и направляя в нужное русло. Я знаю, что она испытывает, ведь Дай проделывал со мной то же самое, не говоря уже о том, что свою песню Заль украла у меня.

– ХВАТИТ! – орет Заль, перекрикивая все остальные голоса. Сделав судорожный вдох, она снова берет Соловьев под контроль и выводит высокую ноту, режущую слух. Я вижу, как напрягается ее горло. Хор содрогается от боли, но продолжает петь. Песня дронов причиняет ему страшные мучения.

В небе мелькают молнии, кометы и пятна северного сияния. Хора и Заль окружает слепящий ореол, от одного взгляда на который у меня начинает болеть голова.

Их песня – это восходы и падающие звезды.

В глазах Заль пылает огонь любви и ненависти, лицо ее светится, зубы обнажены, кожа покрыта изображениями всего, что ей дорого, – изображениями Хора. Ее образ высечен у него на груди.