Хищник

Стоя неподвижно, я могу только дрожать и смотреть.

Как же я была неосторожна. Все это время они наблюдали за мной. Я совершенно забыла, что скрываюсь, чтобы выжить.

— Скажи своё имя на камеру, девочка, — приказывает мистер Аттридж.

— Каси Смит, — выпаливаю я. Я не хочу разозлить их.

— Настоящее имя! — раздраженно огрызается он, и я вздрагиваю от враждебности в его голосе.

— Кара Эллисон, — стук моего сердца отдаётся в ушах.

— Скажи дату своего рождения, — снова приказывает он.

— Девятое октября, — я стараюсь смотреть одновременно на каждого, но в основном на Стивена и мистера Аттриджа.

— Кем тебе приходиться Ральф Эллисон? — рычит он, и мой желудок скручивается от ужаса.

— Он мой отец, — хнычу я.

— Всего десять минут, парни. Нам нужно достаточно плёнки, чтобы этот кусок дерьма осознал, что мы настроены серьёзно. После того, что мальчики сделают с тобой, твой дядя прибежит тебя спасать, так же, как тогда, когда я убил твоих родителей. Не сердись, Кара, просто так всё устроено. Без обид, — я смотрю на мистера Аттриджа огромными от ужаса глазами, когда он протягивает сигарету мужчине рядом с ним. — Держи, Генри.

А затем он уходит, оставив меня с тремя мужчинами.

Когда дверь камеры закрывается, вспыхивает яркий свет, на меня направлен луч прожектора. В ярком свете всё остальное вокруг меня тускнеет. Моё тело начинает трястись, и я вжимаюсь обратно в холодную стену.

Что происходит?

Что они собираются делать?

Миллион ужасных сценариев проносится в моём сознании, стягивая холодной хваткой паники мои внутренности.

Генри двигается первым и идёт прямо на меня. Он выглядит, как громадная тёмная масса. Я кричу и уворачиваюсь в сторону, но мужчина хватает меня за руку, дергая обратно.

На меня падает ослепительный свет, и крошечная красная лампочка говорит мне о том, что они записывают всё это.

Голос Генри — это злобное рычание, которое будоражит каждый нерв и заставляет мои внутренности дрожать.

— Не стой столбом. Тащи свою задницу сюда и оставайся внизу.

Меня насильно вытаскивают из угла. Я теряю равновесие, а мои колени с силой ударяются об пол. Зубы стучат, и я прикусываю язык.

— Снимай куртку, — рявкает Генри.

— Нет! — визжу я, пытаясь отодвинуться. — Пожалуйста, не делайте этого. Я ничего не знаю, — прошу я, и это всё, что мой мозг может придумать в этот момент.

От паники мои движения становятся бешенными и неконтролируемыми, а воздух становится горячим и спёртым из-за количества людей, находящихся в небольшом пространстве. От дыма сигареты мне хочется заткнуть рот.

Стивен встает перед светом, что заставляет его исчезнуть. Секунду я сижу в шоке, прежде чем все мои чувства устремляются обратно ко мне. Пальцы Генри вонзаются в мои лодыжки, и он дёргает меня к себе. Я падаю на спину, а моя голова ударяется о жёсткий стальной пол, вызывая ещё один гулкий звук, который создаёт вибрацию на полу и в моём теле. Я начинаю паниковать, от удушья мои внутренности сжимаются.

— Пошёл ты! — я плюю в них и начинаю пинаться со всей оставшейся в моих ногах силой. Мне удаётся ударить Генри в грудь, и он падает на задницу.

Я использую этот момент победы, чтобы подняться на руки и колени. Я отползаю, и каждое движение, что я делаю, отдаётся эхом в крошечном пространстве.

Стивен следует за мной, и я спешу встать на ноги, чтобы убежать или, по крайней мере, защитить себя. Мои инстинкты, наконец, сработали. Лучше поздно, чем никогда!

Яркий слепящий свет мешает видеть. Мужчины набрасываются на меня, и испуганный крик вырывается из меня. Так много рук пытаются схватить меня.

Я дёргаюсь и бью, но чувствую, что промахиваюсь. Всё, что я слышу, это тяжёлое дыхание, безусловно, моё собственное и их, приближающихся ко мне.

В одно ужасное мгновение мои руки болезненно дёргают назад, а затем куртку срывают с моего тела. Моя задница жёстко ударяется о пол, когда меня толкают вниз.

Я продолжаю биться, пинаясь ногами и рычать, как одержимая. Страх захватил каждую мою частичку. В этом безысходном ужасном состоянии есть только одна мысль — выживание. Я должна пережить это каким-то образом.

Я всегда думала, что жизнь была холодной. Я всегда описывала её холодной. Я была так неправа, так сильно неправа.

Страх делает ваш разум устрашающе кристально чистым. Так, что вы можете видеть каждую мелочь, происходящую вокруг вас. Ваше тело работает исключительно на адреналине без единой капли крови, пульсирующей по венам.

Я слышу шелест их одежды, когда они двигаются вокруг меня.

Я чувствую свист воздуха, когда Генри отдёргивает руку. Клянусь, что моя кожа тонко натягивается на моём лице, когда я ожидаю удар.

Незнание делает это гораздо хуже.

Страх делает боль хуже.

Страх заставляет время остановиться.

Страх превращает людей в монстров, а каждый звук в предупреждение о том, что может произойти.

Кулак жёстко врезается в мою щёку, и голова откидывается назад от силы удара. Я кричу, и это звучит отчаянно даже для моих собственных ушей. Боль охватывает всю левую сторону моего лица, заставляя её пульсировать своим собственным сердцебиением.

Затем противный голос Генри прокатывается сквозь темноту.