Хищник

Шкипер "Гленаллена" не мог перерезать пуповину между своим кораблем и "Ноатаком", потому что тогда баржу унесло бы волной, и она наверняка погибла бы вместе со своей пятнадцатью членами экипажа. Но если связь сохранится, то "Гленаллен" тоже может пойти ко дну, потому что высокая треугольная буровая вышка в мертвой точке баржи действовала как комбинация паруса и метронома. Плоские металлические панели, закрывавшие нижнюю треть башни, ловили ветер, который тем самым толкал баржу вперед. И по мере того как Ноатак несся вперед, силы ветра и воды заставляли башню раскачиваться взад и вперед по все увеличивающейся дуге, увлекая за собой корпус корабля. Тем временем снег и морские брызги, бьющиеся о металлическую конструкцию башни, замерзали слой за слоем, становясь все тяжелее и тяжелее, преувеличивая эффект каждого метрономного взмаха, погружая палубы баржи в бурлящую воду. С каждым дополнительным градусом движения вершина башни приближалась к поверхности воды, ускоряя тот момент, когда Ноатак не сможет снова всплыть на поверхность после того, как каждая последующая стена воды обрушится на нее. А если баржа пойдет ко дну, "Гленаллен" утащат вместе с ней в могилу.

Матушке-природе оставалось лишь разрубить гордиев узел чередой вздымающихся волн, которые заставляли трос между двумя кораблями натягиваться резким, судорожным рывком, а затем провисать, когда буксир и баржа сближались, и снова натягиваться, когда они расходились. В первый раз, когда это случилось, кандалы крепко держались, несмотря на невероятную силу, приложенную баржей. Но с каждым последующим натягом усилие на кандалах увеличивалось, и крепления, удерживающие их на кормовой палубе "Гленаллена", содрогались и ослабевали, сначала лишь на доли миллиметра, а потом все больше и больше, пока не лопнули.

Кандалы-120 тонн стали-пробивали себе путь по палубе, оставляя за собой след повреждений, пока наконец не слетели с кормы буксира и не погрузились в глубины Чукотского моря.

Баржу унесло, как пробку в бурлящем потоке, подхватило волнами и понесло в том направлении, куда гнал их северо-западный ветер, прямо к береговой линии Аляски. Пятнадцать человек на борту "Ноатака" абсолютно ничего не могли сделать, чтобы бороться с волнами или держаться подальше от берега. Все, что они могли сейчас сделать, - это молиться о чуде, которое освободит их, зная, что если оно не произойдет, то они наверняка обречены.

Когда оковы были сорваны с палубы "Гленаллена", а вместе с ними и тросы, связывавшие его с буровой баржей "Ноатак", шкипер буксира подал сигнал бедствия. Его подобрал "Манро", катер береговой охраны США, который патрулировал более чем в 150 милях к северо-востоку. "Манро" никак не мог добраться до разбитой баржи вовремя, чтобы спасти пятнадцать членов экипажа, которые все еще находились на борту. Но у нее действительно был вертолет для поиска и спасения дельфинов, который мог бы сделать это. Не обращая внимания на опасность даже попытки пролететь сквозь шторм такого масштаба, экипаж вертолета из четырех человек помчался к своему самолету и улетел в дикую и безжалостную ночь.

Ноатак был менее чем в пяти милях от берега, когда дельфин вынырнул из темноты и снега и занял свое место, паря, как хрупкая металлическая стрекоза над брыкающейся, ныряющей, колеблющейся баржей. Самое лучшее, на что мог надеяться экипаж вертолета, - это спустить человека на посадочную площадку "Ноатака" и молиться, чтобы он смог схватить одного за другим членов экипажа буровой установки, когда они отпустят поручни, за которые цеплялись, и проберутся через смертельно неустойчивую площадку, примостившись на самом краю верхней палубы баржи, не имея никакого укрытия от ветра, завывающего в снастях буровой вышки. Если кто-то из членов экипажа поскользнется до того, как его благополучно пристегнут к сбруе, сброшенной с вертолета, то ничто, кроме хлипких перил, не сможет помешать ему нырнуть в минусовые воды, где холод наверняка убьет его, даже если он не утонет.