Хищник

Грету Марк обнаружил самой последней, когда уже знал все про всех. Он осознал, что является «психом», в тринадцать лет, но, слава богам, оказался умнее всех прочих известных ему шизофреников. К тому же, на успех Марка работали железная воля, чудовищная наследственность и прекрасное воспитание. Начав анализировать события — мелкие нестыковки и провалы в воспоминаниях, странности в восприятии объективных фактов и немотивированные изменения в настроении, — он уже не останавливался до тех пор, пока не размотал клубок до конца. Их оказалось шестнадцать. Шестнадцать разных личностей, включая и самого Марка. Однако абсолютное большинство этих, с позволения сказать, «персон» при ближайшем рассмотрении не выдерживали никакой критики. Дурилки картонные! Они и существовать-то самостоятельно не могли. Злобные уроды и бледные немочи, не способные ни на что, кроме какой-нибудь узкоспециальной, но необязательной функции. Вроде того мальчишки, что хорошо выдерживал телесные наказания. В остальном эти «разумные индивиды» были никем и ничем. Даже выжить самостоятельно не умели. Единственное исключение — Карл. Но Карл, будучи редкой силы индивидуальностью, на роль Альфы не претендовал, сразу же уступив ее Марку. Логически выверенный поступок: Марк был не просто первым, он был цельным. Впрочем, у Карла хватало других достоинств. Поэтому они смогли договориться, что, если честно, не так уж просто было сделать. Тем не менее, договорились, поняли и оценили один другого, нашли способ не только сосуществовать, но и эффективно взаимодействовать. И первым делом, имея в виду новый уровень сотрудничества, избавились от «лишних ртов» — остальных четырнадцати постояльцев. Непростое дело. Трудное, сложное, поганое, но не оставлять же все, как есть! Впрочем, убийство — всегда убийство, какими бы мотивами ты не руководствовался, даже если убиваешь всего лишь свое второе Я.

Тем не менее, они сделали это. И только тогда обнаружили Грету. Это случилось уже после того, как Марк покинул родину и отправился в свое бесконечное странствие, и Грета оказалась типичным порождением этого нового дивного мира. Умная, хитрая и живучая, — умеющая выживать и добиваться своего любой ценой — она понравилась обоим: и Марку, и Карлу. О том, чтобы «свести к нулю» такую неординарную личность, и речи быть не могло. И она осталась с ними, став третьим и последним компаньоном в их странном сообществе. Она чудно дополняла «мальчиков», привнося в их коллективный опыт нечто новое и неизведанное. Иногда она даже позволяла Марку и Карлу взглянуть на мир своими глазами. Это был странный мир, но Марк испытывал бесконечную признательность Грете за новизну впечатлений и за то, что она открыла перед ним мир женственности. А вот Карлу это было неинтересно. Напрочь лишенный эмоциональной сферы, он не имел даже чувства самосохранения, живя одной лишь холодной логикой. И его ни мало не трогали сожаления Греты по поводу слишком маленькой груди, или ее «воспоминания» о милом славном доме. Грета считала себя голландской колонисткой из Южной Африки, говорила и, что характерно, писала стихи на африкаанс, великолепно играла на фортепьяно, интерпретируя русских и германских композиторов, и грезила пейзажами Трансвааля. Все бы ничего — даже ее любовь к выпивке и математике, — но Грета была опасным социопатом, и не всегда умела остановиться вовремя. Иногда ее «заносило». Тогда проливалась кровь, много крови…

2. Дарья Телегина

«Господи! — подумала она в отчаянии. — Какая же я дура, Господи!»

Ну, зачем, зачем ей понадобился этот сука Коноплев? Других мужиков, можно подумать, не хватало! Одних неженатых офицеров воздухоплавательного корпуса, почитай, три сотни душ. И это только тех, кто в звании выше мичмана и служит в главной базе флота. А ведь есть еще и женатые, — ну, чем они, в конце концов, хуже других? — и совсем молоденькие (курсанты да мичмана), или вот инженеры на Верфях и в Арсенале… И все, что характерно, проверенные, и не абы как, а тартарской контрразведкой, которая мышей ловит так, что только за ушами от жевательных движений трещит. Так нет же! Повелась на красивые глаза ублюдка, а в результате…

Дарья выстрелила. Получилось лучше, чем ожидала. Словно кто-то за нее дело сделал. Раз — и готово. Выстрел, — а Корпор стреляет разогнанными до двух звуков «горячими пулями», — и фигуру в тяжелой броне сносит, словно кеглю шаром.

«Есть!»

Выстрел. Но на этот раз «прицеливание» получилось смазанным, и еще одному подонку просто оторвало ногу, хотя, в конце концов, тоже унесло на хрен куда-то назад.

Дарья забежала за угол, отчаянно умоляя открыться ближайший лифт, и сезам, что любопытно, открылся. Противоположная стена — метров десять впереди по коридору — раскрылась, наподобие бутона плотоядного цветка, и Дарья, не задумавшись даже о том, откуда у нее вдруг взялось умение управлять всей этой сложной машинерией корабля, сломя голову бросилась к лифтовому шлюзу.

«Есть!» — она успела и на этот раз.