Хищник

Размеры корабля, его техническое могущество, неотличимое от магии и колдовства, и, разумеется, невероятная, неслыханная роскошь, совершенно неуместная на «обычном вольном торговце», каким, по словам господина Главного Кормчего, являлся «Лорелей»; все это едва не раздавило Дарью, пытавшуюся объять своим пусть и сильным, но, как выяснилось, неискушенным разумом необъятное. Хорошо еще, что Грета, как и обещала, завела ее на кухню к Вателю. Там все оказалось куда более человечным: и размеры, и обстановка, и запахи, и сам господин Ватель — полноватый гигант с приятным лицом довольного жизнью сильного, но добродушного человека. Он угостил их блюдом из жареных дроздов и фруктовыми пирожными, напоил жасминовым чаем, развлек легкой ни к чему не обязывающей беседой, и совсем было уговорил Дарью на кусок «настоящего венского Захера», но события неожиданно приняли такой оборот, что всем, включая самого Вателя, стало не до тортов и пирожных.

— Твою мать! — сказала вдруг по-русски стройная рыжеволосая женщина, лакомившаяся каким-то весьма затейливым вариантом гоголь-моголя. Сабина Боскан, так ее звали, присоединилась к компании всего несколько минут назад.

— Что? — подался вперед Главный Кормчий.

— Ох! — вырвалось у господина Вателя похожее на звериный рык восклицание.

— Что случилось? — Дарья определенно почувствовала идущую откуда-то извне волну тревоги, возникшую неожиданно, но стремительно набиравшую силу «штормового предупреждения». Она только не умела определить характер этой тревоги, переходящей уже в форменный «набат», и, самое главное, не знала ее причины.

— Это вторжение! Грета уводи девочку! — Сам преобразился: сейчас Дарья безошибочно определила в нем боевого генерала и поняла, что у любого маскарада есть смысл и второе значение.

«Крут!» — отметила она, погружаясь в водоворот «военной истерии».

— Поздно! — остановила Кормчего Грета. — Вали в рубку, Егор! Ватель! — Обернулась она к гастроному. — У тебя найдутся запасные штаны?

«Штаны? — опешила Дарья, наблюдая в совершенном изумлении за Гретой, которая начала вдруг лихорадочно срывать с себя одежду. — Что, ради всех святых, тут?..»

— Посмотрите в шкафу, фройляйн! — Ватель говорил, не оборачиваясь, он распахнул, словно дверцы шкафа, стенные панели своей гостевой кухни, выхватил с выехавшей ему навстречу стойки ужасающего вида «винторез» и швырнул его, не глядя, Кормчему. — Беги, Егор! Без тебя не управимся! Сабина!

— Я здесь! — женщина приняла брошенное ей оружие прямо из воздуха, как если бы оно ничего не весило, хотя на взгляд Дарьи, этот кусок стали и керамики тянул на батман с гаком, никак не меньше.

— А мне? — спросила она, и сама толком не понимая, о чем спрашивает.

— А вы, мадемуазель, разве умеете? — удивленно глянул на нее Ватель.

— Я…

— Возьми сама! — голая Грета копалась в шкафу, выбрасывая из него какие-то тряпки: белые поварские колпаки, платки-банданы разных цветов, матерчатые и кожаные фартуки и белые куртки.

— Я… — но к собственному удивлению, Дарья вдруг обнаружила, что знает, что к чему, и даже больше. Она прыгнула к стойке и с замиранием сердца сняла с нее настоящий клевский «дырокол» Корпора с виртуальным прицелом и самонаводящимся боеприпасом.

«Обалдеть! — восхитилась она, переводя „убойную машинерию“ в режим „экстремум-максима“. — Я…»

И в этот момент она снова посмотрела на Грету.

«Обалдеть…» — подумала Дарья в растерянности, наблюдая за тем, как стремительно трансформируется великолепное женское тело, превращаясь в не менее великолепное — мужское.

«Ох!»

Марк был, как минимум, в полтора раза крупнее. Выше, массивней, шире в плечах. Сильный красивый мужчина почти в сажень ростом и соразмерной гренадерской стати шириной могучих плеч и груди. Длинные ноги и руки, крепкая шея и крупная, но пропорциональная голова. Он был хорош, чего уж там! Просто атлет — олимпийский чемпион какой-нибудь, а не мужчина из плоти и крови!

«Но как это возможно?!»

— Чего застыла? — гаркнул он, натягивая белые поварские порты. — Марш отсюда! Бина, возьми барышню, и двигайте в шлюпочный кессон. Спрячьтесь там и не высовывайтесь! Головой отвечаешь!

Глава 4 Срочный фрахт 31 декабря 1929 года, борт вольного торговца «Лорелей»

1. Марк

«Ах, как не вовремя!» — но разве это когда-нибудь случается по расписанию?

Война внезапна по определению! Нежданна и негаданна, даже если ее планировали и готовили. Все равно, в конце концов, она разражается, как зимняя гроза.

«Опять война!» — Марк боялся войн до ужаса, потому что знал — любит воевать. Не так, как Карл или Грета. По-другому. Зато жил на войне, как рыба в воде, легко и просто, словно для нее и рожден. Но, возможно, так и есть: рожден воином, хотя никогда не хотел им стать. Такова судьба, и таково его безумие.

— Квантовая бомба? — спросил он Вателя, разворачивающего боевой терминал, встроенный в противоположную стену кухни. — «Воронка» сингулярности? Чем-то же они пробили нашу защиту?