Хищник

— Ну, я где-то так и думал, — Егор Кузьмич поправил фуражку и выудил из ниоткуда очередную сигаретку. — Все время эта гадость всплывает, и каждый раз, то Марк, то Грета, то Карл к этому примешаны, но я еще тогда, двадцать лет назад знал — ниточки к вам тянутся, княгиня, а отчего так, Бог весть. Ребус! Но мы его… Впрочем, достаточно! Вы же сюда не со мной лясы точить пришли, разве нет?

— Да, но…

— Идите! — остановил ее Главный Кормчий. — Идите, вас ждут!

И, развернувшись, ушел в мгновенно сомкнувшуюся за его спиной тень.

Дарья осталась одна.

«Что же мне делать?» — и словно, в ответ на ее вопрос «зов» усилился, и через мгновение Дарья поняла, кто и куда ее зовет. Это был ничем не примечательный розоватый камень, похожий на обыкновенный булыжник. Ну, почти похожий, поскольку с первого взгляда становилось ясно — он не от мира сего.

Дарья подошла почти вплотную.

«Что теперь?» — На самом деле, вопрос был задан машинально, поскольку ответа Дарья не ждала. Однако ответ пришел.

Слушай! — «сказал» кто-то, словно вбив это значение в ее мозг.

Смотри!

Запоминай!

И Дарья увидела. Не образы — символы. Не объекты — абстракции. Не значения, а смыслы.

«Я…» — но думать было некогда. Перед ней, открывшейся «потоку», впустившей в себя «чужую речь», формировалась история вероятностного будущего, и это была самая потрясающая история из тех, какие она не могла себе даже нагрезить…

3. Марк

«С первым блеском зари — заварухе конец.

С поля боя сползла непроглядная мгла —

Ассагая не выпустит кафрский мертвец,

Побуревшею кровью покрыты тела…»

В зеркале торчало отражение голой Греты, и голос в башке, разумеется, принадлежал ей.

— Уйди! — потребовал Марк.

«Было бы предложено!» — фыркнула Грета и ушла из сознания.

Теперь Марк видел в зеркале себя, и это ему нравилось больше. Он вообще не любил путать сущее с воображаемым. Это Грета могла запросто «усадить» их с Карлом с собой за стол и вести с ними непринужденную беседу, отслеживая параллельно «внешний» мир, чтобы не сболтнуть лишнего при свидетелях. А он таких извращений терпеть не мог. Психопат? Да. Но вменяемый психопат.

— Берримор! — позвал он.

— К вашим услугам! — Дома дворецкий всегда был рядом. Собственно, он и был домом, или, как минимум, живой душой Маркова крома.

— Что слышно о княгине?

— Жива, но временно недоступна.

— Звучит двусмысленно! — усмехнулся Марк, натягивая трусы.

— Двойные смыслы рождаются там, где отсутствуют простота и искренность, — Берримор был тот еще философ, и в этом-то, на самом деле, и заключалась вся прелесть ситуации. — Зачем вы носите трусы, Марк? Зачем одеваетесь согласно этой дикой моде? Вы же терпеть не можете все эти тряпки!

— Что с того? — пожал плечами Марк и продолжил одеваться. — Есть, друг мой, многое на свете… Впрочем, ладно! Лишние слова. Все дело в дисциплине. Если я принял решение вести себя, как человек, принадлежащий определенной культуре, то должен следовать и соответствующей модели поведения, — мысль показалась сомнительной, и Марк ее несколько изменил. — Или, во всяком смысле, пытаться следовать принятому решению.

— Браво! — откровенно усмехнулся Берримор, Марку даже показалось на мгновение, что «дух» улыбнулся ему из зеркала на манер придуманного каким-то человеческим писателем Чеширского кота. Но, разумеется, этого не случилось — Берримор не имел облика.

«А писателя звали Люис Керролл, и он был математиком…»

— Натягивайте штаны, сэр, — продолжал, между тем, издеваться Берримор, — и не забудьте про смокинг! Кстати, галстук-бабочка в этом случае обязателен.

— Спасибо, Берримор! Я помню правила и одену даже жилет. Все на борту?

— Да, последними вернулись Птицелов и Людвиг. Прорвались уже во время боя.

— Повреждения корабля?

— Значительные, но ремонт осуществляется в подобающем темпе.

— Что значит, «подобающем»? — Марк пристегнул манишку и поправил стоячий воротничок рубашки.

— Умеренный, но не вызывающий раздражения.

— Любопытная формулировка, — улыбнулся Марк. — Когда мы отчаливаем?

— Уже отчалили.

— Что значит, уже? — удивился Марк. — Это когда это? И почему мне не сообщили?

— Вы принимали душ, мессир!

— Ну, а после душа?

— После душа я вам, сэр, как раз и сообщаю.

— Как далеко мы отошли? — не было смысла давать волю паранойе: отчалили, значит, отчалили. В конце концов, это прерогатива Кормчего.

— Восемь астрономических единиц, — прояснил ситуацию Берримор. — Маневр безопасности. Теперь лежим в дрейфе, ремонтируемся.

— А номады?

— Новой информации не поступало.

— Тогда, свободен!

— Никак нет, сударь!

— Что-то еще? — Марк оценивающе взглянул на себя в зеркало, но изъянов ни в одежде, ни в прическе не нашел.

— Господин Главный Кормчий настаивает на срочной встрече.

— До или после вечеринки?

— Дословно, прямо сейчас.

— Где?

— Цитирую. На ваше усмотрение.