Хищник

Переход на «ту сторону» оказался той еще головной болью. В прямом и переносном смысле. Голова после маневров в Пограничье — в зазоре между двумя вселенными, этой и той, — разболелась так, что Дарья даже пошевелиться боялась, чтобы боль ее попросту не убила. Голова раскалывается, перед глазами кровавое марево, а сердце… Ну, что до сердца, то оно неожиданно оказалось в горле, и создалось впечатление, что своими неровными толчками, отдающимися в висках и затылке, оно пытается вытолкнуть себя в гортань и далее везде. Однако, эволюции в Пограничье, едва не стоившие Дарье жизни, оказались лишь увертюрой, после которой пришло время самой «оперы». А в полноразмерной опере, если что, должно быть не менее трех актов. Что там по этому поводу говорил господин Аристотель?

«Построение трагедии зиждется на трёх основных моментах: изложение — завязка, перипетия — поворот к лучшему или худшему, и развязка — катастрофа».

Ну, где-то так и вышло. Вначале хитрым трюком — все было построено на интерференции гравитационных полей, — они «прожали» «мембрану» пространственно-временного континуума. Затем, испытав на себе по ходу дела все эффекты частотного сдвига, они оказались где-то нигде, где к тому же действовали весьма странные с точки зрения человека физические законы. Но зато там, в этой серой зоне пространства и времени перемещение становилось из науки искусством. И да, хотя Дарье, занятой своей собственной агонией, было как бы «не до того», она все-таки испытала чувство неподдельного восхищения, увидев, как работают «в четыре руки» Егор и Сабина, встраивая «Лорелею» в границы невозможного, которые с невероятным хладнокровием и запредельной скоростью и точностью задавал Лорх. Ну, а затем разразилась «катастрофа».

«Царица небесная! — возопила Дарья, корчась в предсмертных конвульсиях. — Спасите, помогите! Я умираю!»

Но все уже кончилось. Смерть не наступила, а головная боль, как ни странно, прошла. И Ковчег «плыл» уже в обычных небесах. Эфир и звезды, гравитационные поля и излучения — одним словом, рутина.

— Все живые? — голос у Егора Кузьмича звучал хрипло. Видать, и ему такие фокусы не задарма давались. Однако выглядел он довольным, а не обескураженным, и, значит, все было сделано, как надо, и они прибыли туда, куда и собирались.

«На месте…» — вздохнула она с облегчением и потянулась за папиросой, что было предсказуемо, но тем и радовало.

Впрочем, до «места» пришлось еще добираться своим ходом, совершив при этом четыре гиперпространственных перехода. Тоже не сахар, если честно, но, слава Богу, хоть голова не болела.

Ну, а «Местом» оказалась вполне земного вида планета, голубая и зеленая, вращающаяся вокруг солнцеподобной звезды. По первому впечатлению, цивилизации там не наблюдалось, но, как известно, первые впечатления — обманчивы.

— Это Курорт, — объяснил посредник тоном учителя младших классов. — Планета Легиона. Здесь сдадите «груз» и получите оплату. Вам отведут район для высадки. Это на экваторе. Море, солнце золотой песок… Остальное — обычным манером.

«Обычным манером» касалось, впрочем, только полноправных членов экипажа. Да и то только тех, кто мог и хотел посмотреть на Аханскую империю изнутри. И означало это возможность, получив легенду, фальшивые документы и местную валюту, отправиться на ближайшую имперскую планету на транспорте Легиона, ибо именно Легион — чем бы он ни являлся на самом деле — осуществил фрахт «Лорелеи».

— Кто они такие? — спросила Дарья, когда, покинув рубку — все тот же странный музей «камней», — они с Марком вернулись «домой», в их сказочный замок, построенный внутри невероятного эфирного корабля.

— О, это любопытная история! — Марк подошел к каминной полке и указал на механические часы-календарь, заключенные в вакуумный колпак. — Взгляни-ка, Дари! Оказывается, наше приключение продолжалось целых двенадцать стандартных суток.

— Как так? — удивилась Дарья. — По моим ощущениям не более шести часов.

— Эффекты рубки, — объяснил Марк. — Не знаю, как «камни» это делают, но поверь, люди в рубке не подвержены обычному течению времени. Ну, так что, водные процедуры, краткий отдых и затем разговор за завтраком, или ну его все, и будем говорить прямо сейчас?

— Говорить? — звучало заманчиво, но, как ни странно, не соответствовало возникшему вдруг настроению.

— Душ! — окинув Марка «долгим» взглядом, решила Дарья, которой уже минуту или две лезли в голову «всякие безобразия». И не только в голову, если честно.

— Отдых! — ухмыльнулась она, принимая идею, как она есть, без изъятий и корректив.

— Обед! — кровь ударила в виски, и ее всю обдало волной знобкого жара. — И все это вдвоем. Но учти, — предупредила Дарья, из последних сил сражаясь с накатившей на нее волной, — это твой последний шанс!