Хищник [СИ]

– А с чего вы взяли, что они несчастны, Ваша Светлость? – "искренне" удивился Феликс. – По сравнению с тем, как эти люди жили у себя на родине, нынче все они пребывают в раю. Эти две красавицы, к примеру, были крепостными девками у одного "дикого барина" в ваших, к слову сказать, краях, в Прионежье, на Большом Лебяжьем озере. Только не в вашем мире, а в другом – похожем. И барин этот, что характерно, пользовал их – уж извините за грубость, Ваша Светлость, – во все отверстия с самого нежного возраста. Да и ладно бы! В конце концов, в той же вашей Ландскроне половые сношения с детьми были вполне законны еще полтора столетия назад, но он ведь их еще и лупил, ко всему, смертным боем. Истязал по разному, калечил, убивал, и нету на него там, в их мире, ни закона, ни власти. Этим двум просто повезло, попались на глаза Грете, она их и вытащила. Ну, вот и прислуживают теперь во дворце два-три раза в неделю, а живут в Нижнем городе, каждая в отдельных апартаментах со всей роскошью, какую только сможете вообразить. Здоровы – благодаря нашим так сказать "лекарствам", – красивы не без помощи нашей медицины, парфюмерии и дизайна одежды, сыты и защищены от насилия и унижения. Вот разве что вы наорете, или Грета на хер пошлет, а так полная идиллия. Психика откорректирована, страхи и фобии побеждены, и у обеих все в жизни хорошо и даже лучше: и любовники постоянные имеются, да и с Карлом обе время от времени "встречаются". Карл он ведь человек, в сущности, неплохой, но к длительным отношениям абсолютно не приспособлен. Однако любовник, судя по отзывам, сильный и неутомимый. Не слишком изобретательный и недостаточно спонтанный, что естественно при почти полном отсутствии эмоциональной сферы, но зато технически безупречный. И не злой. Не говоря уже о ревности.

– Не увлекайся, Феликс, – остановила тогда Дарья разглагольствования своего "механического мальчика", – а то я, не ровен час, подумаю, что ты сводничеством занялся. Лучше объясни, что это означает на практике – иметь свободу покинуть "Лорелею". Куда покинуть? С чем? С какими перспективами? И не опасно ли это – иметь на борту большое количество людей в заведомо заниженном статусе?

– Начнем с конца, – чуть заметно пожал плечами Феликс. – Не опасно. У них нет физического доступа ни к одному из по-настоящему чувствительных объектов, да и оружие их слушаться не станет. Так что, нет, не опасно.

– И контрразведка, небось, имеется? – уточнила Дарья.

– Внутренняя безопасность, – кивнул Феликс. – Но об этом, Ваша Светлость, вы лучше кого-нибудь из полноправных компаньонов спросите. Они вам все и объяснят.

– Проехали, – согласилась Дарья, догадывавшаяся, что коммуна – это не только свобода, но и "учет". – Излагай дальше!

– Вольны, означает – вольны, – вежливо улыбнулся Феликс. – На большинстве миров можно "списаться на берег". Берут средство связи, получают маячок и немного денег в местной валюте, и гуляй – не хочу. Когда номадов поблизости нет, и обстановка позволяет, почему бы и нет. Вы только представьте, Ваша Светлость, ну появятся два-три десятка иностранцев где-нибудь в Новом Амстердаме или Шанхае, поболтаются по городу, выпьют в кабаке, перекусят, зайдут в бордель – коли о мужиках речь, и что? Кому они интересны? Лишнее скажут, так никто им не поверит. Да и наказание за это полагается, о чем они, разумеется, осведомлены. А вот сбежать не получится. Маячок. Так что и пробовать не стоит. Нет смысла. А захотят уйти, тут другой протокол. Говоришь, где именно хочешь сойти, получаешь приличные "отпускные и подъемные", не считая переведенной в местную валюту собственности, документы и непротиворечивую легенду, которая заменяет в твоей голове настоящие воспоминания, и "до свиданья!". У нас таких "вышедших в отставку" уже, полагаю, близко к пяти сотням набирается…

– Пятьсот человек? – опешила Дарья. – А сколько же их вообще на борту?

– Одномоментно до семи тысяч. Сейчас, конкретно, шесть тысяч восемьсот девяносто шесть.

– А компаньонов сколько? – спросила Дарья, еще плохо знавшая в ту пору реалии Ковчега. – Или это тоже секрет?

– Нет, – покачал головой Феликс. – Не от вас. Компаньонов, включая вас, Ваша Светлость, нынче сто семь душ…

4. Марк де Вриз

3 февраля 1930 года, борт торговца "Лорелей"