Хищник [СИ]

Переход на "ту сторону" оказался той еще головной болью. В прямом и переносном смысле. Голова после маневров в Пограничье – в зазоре между двумя вселенными, этой и той, – разболелась так, что Дарья даже пошевелиться боялась, чтобы боль ее попросту не убила. Голова раскалывается, перед глазами кровавое марево, а сердце… Ну, что до сердца, то оно неожиданно оказалось в горле, и создалось впечатление, что своими неровными толчками, отдающимися в висках и затылке, оно пытается вытолкнуть себя в гортань и далее везде. Однако, эволюции в Пограничье, едва не стоившие Дарье жизни, оказались лишь увертюрой, после которой пришло время самой "оперы". А в полноразмерной опере, если что, должно быть не менее трех актов. Что там по этому поводу говорил господин Аристотель?

"Построение трагедии зиждется на трёх основных моментах: изложение – завязка, перипетия – поворот к лучшему или худшему, и развязка – катастрофа".

Ну, где-то так и вышло. Вначале хитрым трюком – все было построено на интерференции гравитационных полей, – они "прожали" "мембрану" пространственно-временного континуума. Затем, испытав на себе по ходу дела все эффекты частотного сдвига, они оказались где-то нигде, где к тому же действовали весьма странные с точки зрения человека физические законы. Но зато там, в этой серой зоне пространства и времени перемещение становилось из науки искусством. И да, хотя Дарье, занятой своей собственной агонией, было как бы "не до того", она все-таки испытала чувство неподдельного восхищения, увидев, как работают "в четыре руки" Егор и Сабина, встраивая "Лорелею" в границы невозможного, которые с невероятным хладнокровием и запредельной скоростью и точностью задавал Лорх. Ну, а затем разразилась "катастрофа".

"Царица небесная! – возопила Дарья, корчась в предсмертных конвульсиях. – Спасите, помогите! Я умираю!"

Но все уже кончилось. Смерть не наступила, а головная боль, как ни странно, прошла. И Ковчег "плыл" уже в обычных небесах. Эфир и звезды, гравитационные поля и излучения – одним словом, рутина.

– Все живые? – голос у Егора Кузьмича звучал хрипло. Видать, и ему такие фокусы не задарма давались. Однако выглядел он довольным, а не обескураженным, и, значит, все было сделано, как надо, и они прибыли туда, куда и собирались.

"На месте…" – вздохнула она с облегчением и потянулась за папиросой, что было предсказуемо, но тем и радовало.

Впрочем, до "места" пришлось еще добираться своим ходом, совершив при этом четыре гиперпространственных перехода. Тоже не сахар, если честно, но, слава Богу, хоть голова не болела.

Ну, а "Местом" оказалась вполне земного вида планета, голубая и зеленая, вращающаяся вокруг солнцеподобной звезды. По первому впечатлению, цивилизации там не наблюдалось, но, как известно, первые впечатления – обманчивы.

– Это Курорт, – объяснил посредник тоном учителя младших классов. – Планета Легиона. Здесь сдадите "груз" и получите оплату. Вам отведут район для высадки. Это на экваторе. Море, солнце золотой песок… Остальное – обычным манером.

"Обычным манером" касалось, впрочем, только полноправных членов экипажа. Да и то только тех, кто мог и хотел посмотреть на Аханскую империю изнутри. И означало это возможность, получив легенду, фальшивые документы и местную валюту, отправиться на ближайшую имперскую планету на транспорте Легиона, ибо именно Легион – чем бы он ни являлся на самом деле – осуществил фрахт "Лорелеи".

– Кто они такие? – спросила Дарья, когда, покинув рубку – все тот же странный музей "камней", – они с Марком вернулись "домой", в их сказочный замок, построенный внутри невероятного эфирного корабля.

– О, это любопытная история! – Марк подошел к каминной полке и указал на механические часы-календарь, заключенные в вакуумный колпак. – Взгляни-ка, Дари! Оказывается, наше приключение продолжалось целых двенадцать стандартных суток.

– Как так? – удивилась Дарья. – По моим ощущениям не более шести часов.

– Эффекты рубки, – объяснил Марк. – Не знаю, как "камни" это делают, но поверь, люди в рубке не подвержены обычному течению времени. Ну, так что, водные процедуры, краткий отдых и затем разговор за завтраком, или ну его все, и будем говорить прямо сейчас?

– Говорить? – звучало заманчиво, но, как ни странно, не соответствовало возникшему вдруг настроению.

– Душ! – окинув Марка "долгим" взглядом, решила Дарья, которой уже минуту или две лезли в голову "всякие безобразия". И не только в голову, если честно.

– Отдых! – ухмыльнулась она, принимая идею, как она есть, без изъятий и корректив.

– Обед! – кровь ударила в виски, и ее всю обдало волной знобкого жара. – И все это вдвоем. Но учти, – предупредила Дарья, из последних сил сражаясь с накатившей на нее волной, – это твой последний шанс!

Хотелось сказать больше. Объяснить, что к чему, по поводу "последнего шанса", но она сдержалась. Предложение сделано, и не ей теперь трепаться, рассыпая бисер перед каждой свиньей, потому что, если Марк ответит отказом, кто же он тогда есть, если не свинья?