Хищники Дня и Ночи

Хозяин морей стал изгибаться, голова пошла вниз – прямо на парусник Ашата. Пасть раскрывалась – шире, шире! Завыли моряки…

– Держись рядом! Готовься! – проорал колдун, и тут же на них обрушился целый водопад, голова хозяина морей была над ними. Пасть раскрылась так широко, что, кажется, могла проглотить все судно…

Чаглави зажмурился…

– Прыгай! – заорал над ухом Джеремия.

Ночной раскрыл глаза – колдун присел, готовясь к прыжку, с неба в струях воды низвергалась пасть йеффа, усаженная выростами, твердыми, мягкими, длинными, короткими, тонкими, широкими – всякими, всевозможными… Некоторые шевелились… будто горный хребет, поросший влажными щупальцами. Зубы гиганта были сточены почти до основания, виднелись широченные пеньки. Куда прыгать? Зачем? Но Чаглави прыгнул следом за Свифтом – прыгнул в пасть хозяина морей, не понимая, зачем он это делает. Они упали на мягкое, сырое тело подалось под ними, прогнулось, чавкая, приняло в мокрые объятия. Свифт вскочил, Чаглави следом – новые прыжки, веревка дернула за торс, колдун прыгал куда резвей и дальше, чем Ночной. Новые влажные чавкающие бугры под ногами, а снизу – треск и грохот, от которого закладывает уши. Голова йеффа сокрушила амагарский корабль, и хозяин морей погружался в пучину…

– Быстрей! Быстрей! – орал Джеремия, они мчались по наклонной влажной поверхности, под ними был йефф, справа и слева был йефф, повсюду был йефф, а они стали обитателями огромного мира внутри йеффа. – Три! Быстрей… четыре… пока здесь воздух… пять! Сейчас!

Позади снова загрохотало, йефф содрогнулся под ногами, стены влажного мира начали стягиваться, вселенная внутри хозяина морей сокращалась. Джеремия стал тыкать копьем в склизкие стенки, при каждом ударе веревка дергала Чаглави… но заполненный воздухом коридор перестал сходиться. И дно вселенной внутри йеффа начало выравниваться, приближаясь к горизонтальному положению.

– Идем, – позвал колдун. – Нам нужно добраться к пузырю, пока этот воздух пригоден для дыхания. Иди первым, я ничего не вижу.

Они двинулись в путь, осторожно шагая по влажному, чавкающему дну мира-внутри-йеффа. Проход был примерно в четыре-пять человеческих ростов в поперечнике.

Чаглави шел первым, он-то видел отлично. Наконец он хоть в чем-то смог превзойти попутчика… Дорогу им преградила упругая стенка. Джеремия ощупал ее и объявил:

– Пришли. Это пузырь. Йефф как раз успел немного наполнить его воздухом, так что если станет трудно дышать, вскроем и продержимся еще какое-то время…

– Можно вскрыть сразу, – предложил Ночной.

– Не будем спешить, потому что сейчас пузырь плотно перекрывает проход. Неизвестно, какие твари могут водиться в чреве хозяина морей, и я не хочу это выяснять. У меня больше нет бомб, последними я взорвал голову йеффа. К тому же сейчас надутый пузырь не дает телу погрузиться. Нет смысла спешить.

– А… – осторожно подбирая слова, начал Чаглави, – мы чего-то ждем?

– Если выйдет солнце, туша растает. Я надую свой пузырь, тот, от маленького йеффа… мы поплывем, держась за него. А вообще, течение должно вынести нас к берегу, это наилучший исход. Верней, так: ночью нас вынесет к берегу, утром туша растает уже на суше. Как тебе мой вариант?

Чаглави не стал спрашивать, насколько вероятен подобный исход событий. Конечно, может сложиться именно так, как загадал спутник… может. Чудом. Впрочем, Джеремия Свифт – колдун. И чудеса – его профессия. В конце концов, они оба живы благодаря тому, что Свифт – великий чародей!..

Глава 7 Амагар

Свифт раскрыл глаза. Обзор загораживала белая гора правильной округлой формы. Колдун попытался сесть и не смог, тело оказалось придавлено сырой влажной массой, которая перекатывалась и чавкала при каждом движении. Повсюду густыми клубами поднимался белесый туман. Было очень холодно, от холода-то Джеремия и пришел в себя. Он попытался припомнить, что происходило после того, как они с Чаглави оказались внутри мертвого хозяина морей.

…В утробе было темно, но постепенно глаза Свифта привыкли, он начал различать отдельные детали. Как выяснилось, стенки внутренней полости чудища испускали слабый свет.

Узники мира-внутри-йеффа не имели ни малейшего представления, сколько длилось их заключение. Море снаружи, по всей видимости, успокоилось – во всяком случае, качка нисколько не ощущалась. Должно быть, туша была слишком велика и тяжела, чтобы небольшие волны могли каким-либо образом ее вертеть или изгибать.