Хищники [сборник]

Добравшись на поезде до Ораниенбаума, Кунцевич не стал пользоваться общественной каретой, а взял извозчика. Восьмиверстовый путь по льду Финского залива был непродолжительным, но малоприятным: во-первых, в лицо коллежского секретаря дул холодный ветер, а во-вторых, мартовский лёд не вызывал никакого доверия. Но, слава Богу, доехали благополучно. Очутившись на твёрдой земле, чиновник перекрестился и направился во второй участок Купеческой части, к единственно лично знакомому ему чину здешней полиции — приставу Великосельскому. Но увидеть его не удалось — оказалось, пристав в прошлом году умер. Мечислав Николаевич, пригорюнился — из-за секретности розысков расспрашивать о полицмейстере других чинов кронштадтской полиции было нельзя. Кунцевич, выходя из участка, хотел толкнуть дверь, но та открылась без его участия, и сыщик увидел на пороге полицейского в шинели с погонами коллежского регистратора. Входящий посторонился, окинул выходящего взглядом и на лице у него заиграла улыбка:

— Мечислав Николаевич, ваше благородие! Какими судьбами?

Коллежский секретарь присмотрелся к полицейскому, и, не узнавая, спросил:

— Простите, с кем имею честь?

— Ну как же, ваше благородие! Я — Бестемьянов, неужели не помните?

Кунцевич вспомнил бывшего сыскного надзирателя:

— А, да, да, конечно. А вы, стало быть, теперь здесь?

— Здесь, младшим помощником, четвёртый год уже. А вы по-прежнему в сыскной служите?

В это время мимо пристава и сыщика, слегка их задев и обдав непередаваемой смесью запахов, в участок прошмыгнул какой-то крестьянин в нагольном тулупе.

— Что же это мы в дверях встали? — улыбнулся помощник пристава, — давайте на улицу выйдем.

Они вышли на Господскую, помощник пристава закурил папиросу:

— Вы далеко сейчас?

— В столицу.

— А к нам зачем приходили?

— Справочку одну нужно было получить.

— Удалось? А то давайте, подмогну.

— Спасибо, сам справился. — Тут в голову сыщику пришла идея, — послушайте, Бестемьянов, где тут у вас можно пообедать? А то у меня с утра росинки маковой во рту не было.

— Здесь неподалёку отличный погребок-с.

Помощник пристава принялся было объяснять, как пройти, но Кунцевич его перебил:

— Может быть составите компанию? Признаться честно, заплутать боюсь. Есть у вас время? Пристав не станет искать?

Бестемьянов засмеялся:

— Не станет, мы его сами третий день найти не можем. Пойдёмте, угощу вас чудесной рыбкой, для меня её там по особому рецепту готовят.

Осушив косушку (Кунцевич от водки отказался), и без того разговорчивый помощник пристава стал болтать не останавливаясь. Вскоре разговор сам собой повернул в нужное Мечиславу Николаевичу русло:

— Вот вы давеча спросили, не будет ли меня искать пристав. А знаете, кто у нас пристав? — Бестемьянов икнул и позвонил в колокольчик. Дверь отдельного кабинета, в котором обедали полицейские, тут же раскрылась, и на пороге появился половой.

— Василий, будь любезен, ещё полбутылочки! — помощник пристава опять икнул.

— Слушаюсь! — Половой поставил на стол запотевший графин — заранее припас, видимо хорошо знал привычки полицейского. Опрокинув рюмку, Бестемьянов продолжил:

— А приставом у нас, их благородие не имеющий чина господин Кабанов.

— Вот тебе раз! Пристав, и не имеющий чина?

— Он, Мечислав Николаевич, не только чина не имеет, он не имеет ни малейшего представления и о полицейской службе, потому как по полиции ранее никогда не служил.

— А из какого же он ведомства?

— Из купеческого. До прошлого года в батюшкиной лавке за прилавком стоял. Ему от роду-то всего двадцать один годок. У нас не столица, в полицию без ограничений в возрасте берут, вот его и взяли, как только стал совершеннолетним.

— С ума сойти! За какие-такие заслуги?

— Известно за какие, за папкины капиталы. Год назад открылось у нас в участке вакансия пристава. Все думали, на это место старшего помощника, господина Овсянко назначат, но вышло иначе. Мне Овсянко по секрету рассказывал: «Вызвал меня, Шарафов и говорит, хотите место, подарите мне тысячу рублей. Я сначала обалдел слегка, а потом решил дать, вижу — по-другому не получится. Дам, говорю, ваше высокоблагородие, только извольте для порядку векселёк подписать, а я, как место получу, при вас этот вексель уничтожу. Как он тут взъелся, как закричит: Какой, такой вексель, вам, что моего слова недостаточно? Я офицер, потому если сказал, что место будет представлено, то так непременно и случится. Но я на своём стою, ибо слову его цену знаю. В общем, сделка у нас не состоялась». А через две недели на рапорте представляет нам полицмейстер нового пристава — купеческого сына Кабанова.

— Ну и как вам под началом этого Кабанова служится?