Хищницы

Во всем, – любила писать Шабельская, – была виновата ее красота: «Мне лично красота куда как тяжело оплатилась. От 17 до 37 лет – или, по крайней мере, до 33 – только и приходилось слышать в ответ на желание что-либо путное сделать: “Зачем хорошенькой женщине работать?!” И это на всех языках – и от всех – до полицейского комиссара в Париже».

Ей не хотелось ни удачной партии, ни роли хорошенькой содержанки. Для этого Шабельская была слишком амбициозна. В Париже у нее вообще не было бурных романов. Настоящей любви она не встретила, а чувственность так и не проснулась. В зрелые годы Шабельская писала об этом так: «Да что значит молодость? Для нас, баб, – возможность иметь любовников. Эка невидаль!…Не знаю, обидел меня Бог чувственностью или что иное!…А счастье, конечно, в любви, да только любовь не в чувственности, для женщин – совсем не в ней».

Только в 45 у нее начнутся и бурные романы, и чувственные отношения. В молодости думать о любви не было времени.

Оффенбах разорялся, публика почти перестала бывать в его театре. Шабельская поневоле стала задумываться: а не лучше ли ей вернуться на родину. Была надежда: после парижской школы, да еще и какой-никакой, но работы у модного в России Оффенбаха, на родине удастся получить хорошее место и возможно даже стать инженю – главной героиней.

Родина не помогла

В это время в Париже появился Александр Федотов – русский актер и режиссер. Он готовился открыть театр в Павловске, под Петербургом. Александр Филиппович приехал на родину оперетты налаживать деловые связи. Он уговорил Шабельскую отправиться с ним в Петербург – там сейчас мода на оперетту и для «парижской» выпускницы, да еще и такой красавицы, там – все возможности.

Шабельская приехала в Петербург в 1876 году, как раз к первому сезону Павловского театра. Для Петербурга открытие нового театра стало большим событием. Вот что написала «Петербургская газета»: «Вся масса поклонников сценических торжеств явилась здесь в полном комплекте. Приехавших в Павловск было так много, что можно было наполнить три таких театра. Здесь были и люди семейные, принадлежащие к лучшему обществу, и присяжные посетители всех театров, и рецензенты прессы, и бросающие без счета деньги биржевики… и, разумеется, охотницы до всех премьер – древние, средние и юные разукрашенные и подкрашенные Сюзеты, Берты, Каролины с берегов Сены…».

Одной из таких Сюзет была Елизавета Александровна Шабельская 21 года от роду. Александр Федотов сдержал обещание, Шабельскую приняли в труппу Павловского театра. Но и тут ее ждали одни неудачи. Федотов – талантливый режиссер. Станиславский признавался позже: репетиции с Федотовым стали для него лучшей театральной школой. Федотов, по словам Станиславского, «умел разбивать стену, стоявшую между актером и ролью и сдирать мундир обветшалых традиций».

Но стена между Федотовым и Шабельской так и не рухнула. На сцене ей не хватало страсти. В ней не было ни драматизма Савиной, ни «нерва» и «химии» Комиссаржевской. Федотов выпустил Лизу на сцену всего трижды, а потом, как она писала позже, «с Федотовым вышел какой-то разлад».

Дальше был Михайловский театр, артисты – французы, зрители – гвардия, большой свет, императорская фамилия. Но в Михайловском у нее – все те же третьи роли и молчаливое присутствие на сцене. Шабельская не выдержала. Ее ровесница Мария Савина – уже звезда императорского Александринского театра, а она так и ходит в начинающих актрисах.

Елизавета Александровна мечтала об успехе на сцене, но он не спешил приходить

Елизавета Александровна решила ехать в провинцию. Публика там не такая строгая, как в столице, а главное – ее наконец-то ждут первые роли. Провинциальные гастроли она начала с родного Харькова. Получила первую в жизни большую роль – Катерины в «Грозе» Островского. Так она описала свой дебют: «Для пробы – есть ли талант – играла в Харькове Катерину, с заряженным пистолетом в кармане. Если нет таланта – жить не стоит. Оказалось – есть. Успех после 4-го действия был огромен. Ну, значит, опять появилась надежда выбиться».

В этом состояло свойство ее характера – после десятков парижских и петербургских неудач Шабельская никак не смогла бы смириться с еще одним поражением. Ей везде чудился заговор – актрис, директоров, режиссеров. После успеха в Харькове ее позвали в Таганрог и Одессу – главные роли, овации, полные залы. Провинциальная публика восхищалась ослепительной столичной красоткой. Но Елизавета Александровна не находила себе места. «Там, в провинции, – признавалась она, – всюду было не то». Она все еще верила в настоящую, громкую – мировую славу.

Во время гастролей по провинции Шабельская познакомилась с Василием Андреевым-Бурлаком. Известный актер-комик в то время занимался вместе с Модестом Писаревым в Москве открытием Пушкинского театра. Оба – провинциалы, с детства влюбленные в театр, невероятные трудоголики, Бурлак и Писарев решают: это будет театр «нового типа». Никаких третьесортных пьес или слабых актеров. Пушкинский открылся в 1880 году.