Хищные птицы

Гигантское толстое тело наполовину высунулось из воды, сотрясаясь в конвульсиях, потом затихло и опустилось в воду, оставив на зеленой воде длинный алый след.

Гребцы налегли на весла с новой силой, и первый полубаркас стремительно прошел следующий поворот. Лодка Большого Дэниела не отставала. Корпус лодки Хэла дал серьезную течь, но она держалась на плаву, потому что один из команды постоянно вычерпывал воду. Однако следовало найти возможность вытащить судно на берег, чтобы перевернуть вверх дном и исправить повреждения. Они двинулись дальше вверх по протоке.

Тучи водоплавающих птиц сидели на ветках мангров, взлетали из густых зарослей. Узнать некоторых из них для моряков не составило труда: это были цапли, утки и гуси, но десятки других пернатых людям никогда не приходилось видеть.

Несколько раз они замечали странных антилоп с лохматой коричневой шерстью и спиральными рогами со светлыми кончиками; для них, похоже, болота являлись родным домом.

В сумерки они спугнули одну такую, стоявшую на краю зарослей папируса. Хэл удачным выстрелом из мушкета свалил ее. Люди с изумлением обнаружили, что копыта этой антилопы деформированы, очень сильно удлинены и расширены. Такие ноги должны были действовать в воде как рыбьи плавники, рассудил Хэл, и давать животному немалые преимущества при ходьбе по мягкой грязи и тростникам.

Мясо антилопы оказалось нежным и вкусным, и люди, истосковавшиеся по свежей пище, съели его с наслаждением.

Ночи, которые моряки проводили на голой палубе, были наполнены звуками и огромными тучами жалящих насекомых, так что на рассвете лица у всех распухали и покрывались красными пятнами.

На третий день папирус начал уступать место открытым равнинам, залитым водой. Теперь людей догонял бриз, который сдувал тучи насекомых и наполнял небольшие паруса на лодках. Полубаркасы двинулись вперед быстрее. Наконец они очутились у того места, где все рукава реки соединялись в один огромный поток почти в три кабельтова шириной.

Поймы по обе стороны этой могучей реки зеленели пышной травой по колено. Там паслись большие стада буйволов. Их неисчислимые массы создавали живой движущийся ковер, расстилавшийся насколько хватало взгляда. Хэл не увидел его конца, даже когда забрался на мачту полубаркаса. Это были настоящие озера и реки живой жующей плоти.

По краю эти стада обрамляли берега реки, как живая бахрома. Животные смотрели на людей поверх воды, вскинув головы с выпуклыми лбами, над которыми нависали рога.

Хэл подвел лодку ближе и выпалил из фальконета в гущу стада. Этим единственным выстрелом он свалил двух молодых самок. В тот вечер они впервые разбили лагерь на берегу и пировали, поедая бифштексы из буйволиного мяса, зажаренного на углях.

Еще много дней они продолжали идти вверх по величавой зеленой реке, и заливные луга по ее берегам постепенно сменились лесами и полянами. Река сузилась и стала глубже, а люди теперь куда медленнее двигались против течения.

На восьмой вечер после того, как путешественники оставили корабль, они вышли на берег, чтобы разбить лагерь среди высоких деревьев дикого инжира.

И почти сразу увидели знаки присутствия человека. Это был развалившийся частокол, сооруженный из толстых бревен. Внутри этих деревянных стен находились загоны, и Хэл подумал, что в них держали домашний скот или каких-то зверей.

– Рабы! – с горечью пояснил Эболи. – Вот здесь они запирали моих соплеменников, как животных. В одном из таких бомас, а может, как раз в этом самом, и умерла моя мать, не вынеся горя.

Частокол был брошен очень давно, но Хэл не смог заставить себя устроить лагерь на месте человеческого горя. Они поднялись еще на лигу выше по течению и нашли маленький островок, на котором и устроились.

На следующее утро они прошли через лес вдоль реки, но других следов человека не обнаружили.

– Работорговцы просто опустошили здесь все, – с грустью сказал Эболи. – Вот почему они ушли отсюда. Похоже, не осталось ни мужчины, ни женщины из нашего племени, переживших их нападение. Надо бросать поиски, Гандвана, и возвращаться.

– Нет, Эболи. Мы пойдем дальше.

– Все вокруг нас – древнее воспоминание об отчаянии и смерти, – умоляюще произнес Эболи. – Эти леса теперь населяют лишь духи моего народа.

– Я сам решу, когда мы повернем назад, и это время еще не пришло, – ответил ему Хэл.

Но на самом деле он уже поддавался чарам этой странной новой земли и изобилию жизни на ней. Он ощущал неудержимый порыв идти дальше и дальше, следовать за великой рекой до самых ее истоков.