Хищные птицы

Некоторые из вражеских судов отвечали отчаянным огнем, но они палили куда попало, ослепленные пламенем, и даже не пытались как следует прицелиться во фрегат. Кое-где, кроме мушкетов, имелись малые пушки, но и они били мимо цели: ядра то летели слишком высоко, свистя над головами, то слишком низко и зачастую попадали в свои же лодки.

Огонь перекидывался с судна на судно, и уже на всем пространстве залива стало светло как днем. А Хэл опять поискал взглядом высокие мачты «Чайки». Если фрегат здесь, Буззард уже должен был поднять паруса, и его силуэт легко было бы определить. Но его нигде не было видно, и Хэл гневно принялся крушить все подряд, разнося в щепки исламский флот.

Должно быть, груз одного из горящих дау позади них состоял из нескольких сотен тонн черного пороха для артиллерии эль-Гранга. И он взорвался, подняв в небо огромную башню густого дыма и темного красного пламени, словно сам дьявол распахнул вдруг ворота ада. Клубящаяся колонна дыма взвилась в ночное небо, и вскоре ее вершина исчезла из вида, словно дотянувшись до небес. Взрыв заодно раскидал в стороны все дау, что оказались поблизости; часть из них разбилась в щепки, часть перевернулась вверх днищем…

Взрывная волна пронеслась над фрегатом, и на мгновение его паруса вывернулись в обратную сторону, он начал терять управление. Но потом их настиг ночной бриз с берега и снова погнал фрегат в нужную сторону. Судно шло вперед, забираясь глубже в залив, в самое сердце вражеского флота.

Хэл удовлетворенно кивал каждый раз, когда раздавался очередной залп пушек «Золотой ветви». Это потрясало: орудия стреляли одновременно, выбрасывая огонь и дым. Даже амадода Эболи пускали теперь стрелы единой пылающей тучей. А в ответ враги лишь вразнобой палили со своих бортов.

Береговые батареи эль-Гранга наконец очнулись, когда их сонные артиллеристы добрались до огромных осадных пушек. И каждый отдельный выстрел звучал как удар грома, так что даже грохот залпов фрегата стал казаться намного тише. Хэл только улыбался, когда один из гигантских стволов этих орудий выбрасывал огонь с каменных редутов на другой стороне залива. Береговые артиллеристы просто не могли рассмотреть черные паруса «Золотой ветви» в общей суматохе и дыму. Они палили в свой собственный флот, и Хэл видел, как по меньшей мере одно из вражеских судов разлетелось в щепки от удара тяжелого ядра с берега.

– Готовиться к развороту кругом! – приказал Хэл в одно из кратких мгновений затишья.

Берег приближался слишком быстро, и вскоре они могли очутиться на мелководье.

Матросы с идеальной точностью управились с парусами, нос фрегата описал широкий полукруг, и корабль направился обратно, в сторону открытого моря.

Хэл вышел вперед в ярком свете горящих кораблей и закричал так, чтобы его услышали все матросы:

– Думаю, эль-Гранг не скоро забудет эту ночь!

Матросы заорали:

– За «Ветвь» и сэра Хэла!

А потом чей-то одинокий голос выкрикнул:

– За эль-Тазара!

Моряки взвыли и захохотали так громко, что их должны были услышать даже эль-Гранг и махараджа, стоявшие перед шелковым шатром на холме над заливом и смотревшие, как гибнет их флот.

– Эль-Тазар! Эль-Тазар!

Хэл кивнул рулевому:

– Уходим отсюда, мистер Тайлер, будьте любезны.

Когда они уже пробирались между горящими корпусами и плывущими по воде обломками, медленно подходя к узкому выходу из залива, выстрелила пушка с одного из дрейфующих дау. Ядро разбило поручни и пролетело над открытой палубой. Каким-то чудом оно не задело никого из артиллеристов и полуголых лучников. Но Стэн Спарроу стоял у поручней на противоположной стороне, командуя батареей… и раскаленное железное ядро срезало ему обе ноги чуть выше колен.

Хэл инстинктивно рванулся вперед, чтобы помочь ему, но остановил себя. Капитана не должны были касаться раны и смерть… но он почувствовал сильную боль потери. Стэн Спарроу был с ним с самого начала. Он был хорошим человеком и товарищем.

Когда Стэна уносили, матросы прошли мимо Хэла. Он видел, что лицо Стэна стало мертвенно-бледным, что он истекает кровью. Он быстро угасал, но увидел Хэла и с огромным усилием поднял руку, чтобы коснуться лба.

– Хорошие были денечки, капитан… – пробормотал он, и его рука упала.

– Попутного ветра, мастер Стэн, – ответил Хэл. Как только Стэна унесли вниз, он снова повернулся к заливу, чтобы никто в свете пожара не мог видеть его скорби и горечи.

Наконец они вышли из залива и повернули на север, к Митсиве, а небо позади них продолжало пылать от сотворенного ими ада. Командиры подразделений подходили к Хэлу по одному, чтобы рапортовать. И хотя Стэн Спарроу оказался единственным убитым, еще троих ранило мушкетным огнем с дау, мимо которых они проходили, а одному раздавило ногу при отдаче кулеврины. Хэл полагал, что это небольшая цена, и все же он горевал по Стэну Спарроу, хотя и понимал, что это слабость.