Хищный зверь

Нардо выслушал ее молча, ни разу не посчитав нужным даже кивнуть и не проявив никакого участия, а тем более сочувствия. Ну, по крайней мере, в том виде, какого обычно ожидаешь от нормального человека. В конце концов такое поведение стало раздражать Сабину, но не потому, что ей хотелось морального комфорта, а потому, что она и сама очень часто вела себя точно так же, когда какая-нибудь жертва очередного преступления рассказывала о своих болячках. Она не привыкла находиться по ту сторону баррикад, где стояли слабые. Но недовольство нарастало не только из-за этого, и, продолжив рассказ, она отдала себе в этом отчет. Разговаривать с Нардо означало вступить в диалог с человеком, который уже в середине каждой твоей фразы понимает, каков будет вывод, угадывает, как ты поступишь, и при этом только из вежливости пытается не заскучать.

И тогда Сабина вдруг сменила тактику и, вместо того чтобы подчиниться, приняла вызов. Отбросив ненужные подробности, она быстро ухватила суть и, подстегнутая одобрительной реакцией собеседника, у которого на лице появилась улыбка, начала предвосхищать его вопросы. Это сработало, и теперь монолог давался ей гораздо легче. Она будто заново пережила давно забытые ощущения, возникавшие еще во время учебы на юрфаке, когда под конец собеседования во время ответственного и утомительного экзамена понимала, что сможет получить в зачетку хорошую оценку. То, что она испытывает те далекие ощущения, рассказывая свою жизнь совершенно чужому человеку, показалось ей абсурдом, но не обескуражило. Просто-напросто она вдруг оказалась лицом к лицу с разумом, намного ее превосходящим, и сумела найти верный способ разговаривать с ним на равных.

— Теперь, Нардо, ты наверняка спросишь себя, почему я, столько лет прослужив в полиции, спасовала перед натиском всех этих событий. Более того, если не принимать во внимание, что меня ограничили в самом главном, учреждение, где я состою на службе, вовсе не собирается выставлять против меня тяжелую артиллерию.

— Нет, ни о чем я себя не спрошу, потому что заранее знаю ответ.

Сабина улыбнулась, признав за собой маленькое поражение:

— Ну, тогда просвети меня. А там разберемся!

— Те, кто не привык барахтаться в болоте отношений парочки дегенератов, зачастую думают, что полиции достаточно погрозить злодею лопаткой, и проблема разрешится сама собой. Но я-то хорошо знаю, что это не так. Уже сам факт, что жертвой стала сотрудница полиции, а предполагаемый палач — прокурор, делает болото еще опаснее, это понять нетрудно. Хочешь, попробую нарисовать тебе картину того ада, в котором ты жила все последние недели?

— Валяй.

— Из-за профессиональной деформации ты поначалу известила всех об атаках, которым подвергалась. Амбо[10]?

— Амбо.

— Из осторожности твои начальники, хотя и знали имя злодея, убедили тебя сделать заявление о бесчинствах неизвестных. Терно?

— Терно.

— Твои бывшие подчиненные из комиссариата, до обморока испугавшись противостояния со своей бывшей начальницей и со всей организацией, принялись искать совпадения, что обычно не ведет к преследованию других жертв, даже при наличии фактов и потяжелее. Попав несколько раз пальцем в небо, все, даже умники из мобильной бригады, начали подавать руки и сыпать щедрыми обещаниями. Кватерна?

— По полной!

— Ни один администратор придорожной забегаловки или какого-нибудь кабака не смог бы указать на авторов надписей в банях. Пакеты с дерьмом явно приносили лично, не нанимая курьера. Все агрессивные деяния происходили вдали от телекамер. Никто не давал согласия ни на вскрытие трупика отравленного кота, ни на анализы по поводу отравления, — а вот один рассеянный магистрат, приятель твоих людей, напротив, дал добро на перлюстрацию твоих телефонных разговоров. Она показала, что все анонимные звонки поступали тебе с телефонов-автоматов, расположенных достаточно далеко от прокуратуры и от Касал Палокко, где обитает добрая половина римских прокуроров. Чинквина?

Сабина тряхнула головой не то с недоверием, не то с любопытством:

— Чинквина, в самую точку. Только вот еще что… через несколько дней после того как Роберто сказал мне, что его жена беременна, в комиссариат прислали девять красных роз — разумеется, анонимно. Мои ребята как следует прижали цветочника, и тот подтвердил, что заказ был сделан в фирме «Интерфлора» и оплачен за границей кредитной картой. Роберто тогда как раз находился за границей.

— Не бог весть что, в смысле сравнений и совпадений, но хоть что-то… Я продолжу с номерами?

— Давай!

— Возможно, «просто человека из толпы» после такого количества агрессивных атак и заподозрили бы, а может, и задержали. Но с магистратами это не проходит, потому что по закону этим занимаются другие прокуратуры, и тот, кто затеет это дело, почти наверняка в будущем нарвется на процесс о несоответствии, признают злодея виновным или нет. А тем временем комиссару полиции или его ВРИО, несмотря на все обещания, посоветуют поболеть подольше и на пару месяцев вернуться к маме. А дальше, со временем, все образуется. Ну что, Томбола?