Хищный зверь

— Томбола, в яблочко! А скорее, бинго и еще тройной дуплет одним шаром!

Оба рассмеялись, как заговорщики, и между ними окончательно установилось взаимопонимание. Нардо подождал, пока стихнет смех, и с хитрым видом прибавил:

— «Государство огорчает, унижает, обязывает, а потом с большим достоинством выходит из игры», — пел Де Андре[11]. Помнишь?

— Конечно, и очень хорошо помню: «Дон Раффае», настоящий шедевр.

— Ну ладно, когда что-нибудь произойдет, а теперь, я думаю, ты об этом знаешь, я вступаю в игру. И будь злодей хоть слесарем второго разряда, хоть кассационным судьей, для меня это ничего не меняет. Наоборот, во втором случае я повеселюсь от души.

— Какое удовольствие тебя слушать!

— А теперь давай расскажу, что я собираюсь предпринять. В общем, я не хочу слишком стеснять себя в маркетинге, но и «зверствовать», как у вас это называют в офисе, тоже не хочу.

Сабина снова тряхнула головой.

— Да ты просто феномен! С такой рекламой — да пожалуйста!

— Отлично. Я хочу тысячу евро сразу — и гарантирую успех или возврат денег. А вполне аккуратный счет я тебе выставлю за «холистическое лечение». На самом деле месячной платы будет достаточно, и ты хоть с завтрашнего дня сможешь ходить на лечение ежедневно.

— Интересно. А если тебе понадобится больше, чем месяц, чтобы выполнить обязательство?

— Такого у меня не бывало, следовательно, точно ответить я не могу. Если же в твоем случае такое произойдет, то мы сумеем прийти к соглашению, не сомневаюсь. Счет покрывает все мои расходы, от пользования необходимой аппаратурой до перемещений и питания.

— Неплохо в качестве стратегии. Только бы результат того стоил и был бы достаточно быстрым, иначе много не заработаешь, я думаю…

— Ты права, так и есть. Но я же не говорю, что у меня всегда все получается, это было бы нечестно. Конечно, есть какой-то процент физиологических сбоев, но он ничтожен. К тому же надо учитывать, что отнюдь не все жертвы хотят, чтобы за них действительно отомстили. Я никогда не возвращаю деньги сразу, потому что, если после моего вмешательства, эффективного или нет, ты ринешься к своему милому, быстренько выйдешь за него и родишь ему двоих сыновей, я за это в ответе. Согласна?

Сабина хорошо знала, насколько конкретна эта вероятность. Сколько раз события разворачивались у нее буквально на глазах… Нардо говорил с ней на одном языке.

— Возможность, конечно, невелика, но я согласна.

— Но все случается очень, очень, очень часто, Сабина.

— Я знаю. Но со мной все по-другому.

— Первая ошибка, и весьма серьезная. Один из главных принципов моей работы, от которого, уж поверь мне, зависит успех: отталкиваться от предположения, что все мы одинаковы, все мы животные, все мы голые обезьяны.

— Голые обезьяны?

— Да, с точки зрения физиологии. Но углубимся в проблему, если хочешь. Прежде чем подписать контракт, для которого мне достаточно крепкого рукопожатия, я должен назвать тебе другие правила, лежащие в основе игры.

— Давай.

— Ты должна полностью доверить мне все, что касается твоих чувств. Никаких запретов или препятствий, никаких фильтров. Чтобы ликвидировать противоречие, я должен знать все о тебе, о вас двоих, и все, что ты знаешь о нем или полагаешь, что знаешь. Из-за дел сердечных люди идут на самоубийства, и тебе это прекрасно известно. Я смогу уберечь от этого, если вмешаюсь вовремя. Однако по условиям игры я — хороший, он — плохой, а ты — моя рабыня. Других ролевых вариантов не существует.

— Сказать по правде, все это мне не очень нравится.

— Но это доступ, Сабина. Я тебя ничего не заставляю делать, но если ты даешь мне деньги, ты даешь мне доступ к твоим воспоминаниям, к твоему дому, мобильнику, даже к твоей душе, если понадобится. Если я решу, что тебе надо помолчать, ты станешь немой. Если я решу, что тебе следует с ним поговорить, ты с ним поговоришь и скажешь все, что я велю сказать, слово в слово. Если я решу, что тебе надо с ним встретиться, ты с ним встретишься и сообщишь то, что скажу тебе я, а если что-то пойдет не так, знай, что я рядом, чтобы вовремя вмешаться. Если я решу, что тебе следует исчезнуть, ты исчезнешь. Если решу, что мне самому надо с ним встретиться, то не спрашивай меня, что я собираюсь делать. Если же ты хоть что-то сделаешь по своей инициативе, будь то хоть такая мелочь, как лайк в «Фейсбуке», или хоть раз нарушишь мою инструкцию, ты больше меня не увидишь, даже на фотографии. Я заберу деньги, а мяч опять окажется на стороне полиции.

Сабина снова смутилась. Она представила себе, сколько женщин, оказавшихся в такой же ситуации, до нее сидели на этом диване. Еще в ходе расследования она знала, что таких было много. Ей вспомнилось, как Джимонди, проследив за Нардо долгим взглядом сыщика, вынужден был, стиснув зубы, признать, насколько тот убедителен. Мысль о том, что этот Нардо, личность настолько неординарная, что кажется ненастоящей, сможет помочь ей выбраться из кошмара, в котором она жила, очень ее ободрила и вселила надежду. Но, видимо, из-за профессиональной деформации Сабина ощутила, что на нее надевают узду.