Хищный зверь

— Нет. Если боишься, выходи из машины, я дам тебе денег на такси.

Сабина замолчала: она не привыкла, чтобы с ней так обращались. Через несколько секунд, дав себя обогнать американскому полицейскому, Нардо продолжил разговор. Сабина уговаривала себя, что он вовсе не грубиян, а просто максимально сосредоточен.

— Когда между двумя людьми существуют близкие отношения, в особенности если в них присутствует чувство, попробуй представить себе два наполненных жидкостью сосуда. Они будут разного размера, потому что все мы разные, но общий принцип не изменится. Когда у людей завязываются отношения, оба сосуда соединяются каналами, и, чтобы достичь равновесия, они должны, как в известном физическом опыте, перетекать один в другой.

— Скажем так, во всех смыслах…

— Да, но необязательно. Это работает на всех уровнях отношений — например, между друзьями или коллегами, — но кульминации достигает там, где речь идет о паре. Физический закон предусматривает, что, как бы там ни было, а равновесие жидкости в сосудах все равно установится.

— Захватывающе. А главное — очень убедительно. Я поняла, что ты имеешь в виду. Если в отношениях возникает перекос — ссоры, взаимные обвинения и прочее, — а отсюда и уменьшение жидкости с той или другой стороны, равновесие все равно восстановится, неважно, каким образом.

— Верно, и это непреложный закон физики. А как думаешь, что бывает, когда отношения прерываются?

— Соединительный канал рвется?

— Пожалуй, нет. Соединение остается, иногда годами, но в одном направлении уже ничего не поступает… понимаешь?

— А… Значит, один из двоих, тот, кто не хотел прерывать отношения, начинает от этого… страдать.

— И не только от этого. Он страдает от разлуки, просто от произошедшей перемены… Но весь ужас в том, что, когда человек привыкает к этой игре равновесий, зачастую приносящей удовлетворение, он домогается продолжения. И я не случайно воспользовался термином «домогаться»: продолжение отношений ему кажется естественным, обязательным, как между двумя сообщающимися сосудами. Если между ними есть равновесие, оно должно восполняться, как яблоко, сорвавшееся с ветки, должно упасть на землю. Это закон. А если это не так, то человек чувствует себя вправе взбеситься до полного охренения. Я понятно объясняю? А теперь подведи под этот принцип все заявления о преследованиях, которые читала, или всех начальников, которых припомнишь, и скажи, что он не работает.

Сабина увидела, как из-за поворота на нее вылетает дерево — на скорости, которой вполне хватит, чтобы разорвать ее на куски, — и вспомнила Джимонди. Он как-то говорил о странных фразах, попадавшихся в телефонных разговорах Нардо, вроде той фразы о яблоке. Она попыталась сосредоточиться. Эта игра ей начинала нравиться, и она произнесла:

— Еще как работает…

— Очень важно, чтобы ты поняла эту концепцию. Если она станет твоей, считай, что полдела мы сделали. Преследователь утратит демонические черты. Если ты поймешь, что его поведение, как и поведение любого другого, подчинено законам физики, его будет нетрудно прогнозировать и нейтрализовать. Уже сама по себе эта тенденция объясняет неодолимую потребность брошенного человека заполнить свою «витрину» в «Фейсбуке» скрытыми месседжами, заклинаниями или еще какой-нибудь чепухой. Это всего лишь компенсация, в чистом виде.

— Боже мой, насколько же это верно…

— Но имей в виду, что длительные сексуальные отношения, прерванные на долгое время, в какой-то мере увеличивают объем сосуда, через который происходит контакт. Поэтому самоубийства среди бывших любовников случаются чаще, чем среди бывших друзей. С этой точки зрения любые истории, в том числе те, что выдуманы просто так, забавы ради, неизбежно приводят к тому, что выдумка смешивается с настоящим чувством. Но как влияет секс на наше обезьянье поведение, мы с тобой обсудим в другой раз: мы подъезжаем.

— Ладно, но не забывай: мне это очень интересно.

— Я не могу об этом забыть: секс лежит в основе нашей эволюции, и для нас, голых обезьян, очень важен. Гораздо важнее, чем для других животных и чем считаем мы сами.

— Но разве не существует лечения, какого-нибудь домашнего средства, чтобы отрезать эту пуповину, этот сообщающийся сосуд?

— И прекратить страдания при первой возможности? То есть ты просишь меня сразу начать лечение?

— Прошу…

— Но имей в виду: едва кончается история, мы еще месяцами мучаемся, перебирая в уме все пережитое, все сказанное, все несбывшиеся планы. Ты к этому готова?

— К сожалению, да.

— Это мастерски описано у «битлов», с таким единением музыки и слов — хоть в антологию помещай. «Ни для кого», For no one, — помнишь?

— Нет, но клянусь, что бегом побегу слушать, если выживу после этого путешествия.

Нардо рассмеялся: