Хитиновый мир (СИ)

Убитый встал, вытащил из кармана портмоне, медленно раскрыл — Артём видел, что в нем много денег — отсчитал десять купюр по тысяче и протянул рассказчику.

— Вот, заслужил. Классная история. Лёш, — обратился Убитый к «моряку», — дай ему из наших запасов вдогонку. Для форсирования вдохновения.

— Так все разобрали, — Леша пожал плечами. — Гашик только остался.

— Пробовал когда-нибудь?

Артём не сразу догадался, о чем речь, а когда понял, хотел отказаться, но… после разговора с тем странным стариком…

— Нет, такое никогда.

«Моряк» порылся в накладном кармане брюк и достал небольшой полиэтиленовый пакетик.

— Бери, не пожалеешь.

Расстилая старые одеяла поверх матов, Артём думал: «Ярмарочный медведь отплясал, получил свой сухарик и полез под телегу отсыпаться». Стоило ему закончить историю и всё, — магия единения с публикой исчезла. Он уже не солнце маленького театра, вокруг которого вращаются планеты — зрители, а обычная никому не видная комета, ползущая в космической пустоте по странной траектории.

Артём ненавидел подобные минуты. Но досадней всего то, что его жизнь была соткана из вот таких неловких и обидных моментов. Даже те свои поступки, которые он мог назвать правильными или хорошими, часто поворачивались так, что окружающим они казались пустыми. Учился, но работал не по диплому, женился, воспитывал двух дочек, но семья растворилась, как сахар в чае — сладкая любовь к малышкам осталась, но кристаллов уже не видно. Жена и дети бросили его, уехали. Дочки маленькие и ничего не понимают. Наверное, будет у них новый папа, а ему остается только издалека сопереживать и не мешать им жить. Жить без него…

18. Преступление

Артём закрыл глаза, пытаясь заснуть. Его лежбище было возле матов, на которых спали близняшки, только ближе к двери. Свет ещё не погасили. Девочки затихли. Алексей и Убитый сидели за столом и обсуждали свои дела. Они говорили тихо, подбирая понятные только им слова, словно коробейники из позапрошлого века: «баян», «крокодил», «намастырил», «корабль»… Артём усмехнулся про себя. Если в наше время втиснуть какого-нибудь ученого из недалекого прошлого, например, из 1955 года, то расшифрует ли он современный язык? А если показать телеканал, например, «gameshow»? Там, когда велись трансляции чемпионатов, и он-то ни слова не понимал…

Артём натянул пыльное одеяло на голову и закрыл глаза — спать осталось часа три — не больше. Утром, когда пойдут первые автобусы, всех поднимут, и он поедет домой. Раньше выходные для него были, самыми что ни есть рабочими, теперь же он как все — субботы и воскресенья может проводить дома. В одиночестве. Если бы пил, наверное, было бы легче, но на водку нет денег, а бумажки, которые сейчас лежат в кармане пойдут на выплату долгов. Хорошо, если что-то останется…

А может в гости сходить к тому старику? Поспрашивать… Жаль, сумасшествием заразиться нельзя, а то бы он с радостью. Что старый говорил про себя? И про него? Она позовет? Кого он имел в виду? Уж не старуху ли с буграми по всему телу?..

…Это — радуга, облако, землетрясение, копьё под ребра, ледяной душ, наждак по сердцу, стекло по асфальту, стеклянная пыль в глазах — вот что значит явление нового мира.

Такое с Артёмом было и раньше: стоило потянуть за ниточку — образ, имя, странное слово — и за малым вдруг приходило большое, массивное, необъятное. Так к нему являются вселенные. Вспомнил про старуху, и вот… нашло, накатило, облепило все тело, дурманя разум.

Не было в новом образе и намека на старуху. Ниточкой послужил простенький вопрос. Где-то на краю подсознания вдруг во плоти предстал он, Артём, рассказывающий историю о Мартине кому-то другому, с новыми подробностями. Другие, ещё неведомые ему слушатели, спрашивают, а почему наш герой не пошел воевать дома, когда представилась такая возможность? Но Артём знал ответ — Денис-Мартин не чувствует себя обязанным своей Родине. Родина и он — это абстракции из параллельных миров, они не пересекаются. Но тут же, на противопоставлении, возник следующий образ, лишенный правдивости, сплошная выдумка: Денис — профессионал и наперекор всему по долгу сердца решил идти воевать. Что он в таком случае будет делать? Куда попадет? На чью сторону?

Когда в воображении Артёма возникли эти вопросы, служилось нечто странное. К нему пришли ответы. Но они касались не Мартина, а какого-то… незнакомца, вернее, многих незнакомцев, участников чего-то… страшного. Артёма вдруг напугала возможность заглянуть за пелену, чего ранее с ним никогда не было. Интуиция подсказывала, что новая история опасна, страшна и ни к чему хорошему не приведет. Однако Артём не стал одергивать себя, а последовал за неведомым подсказчиком и, следуя за своим болезненным любопытством, он поднялся, широко открыл глаза и окинул внутренним взором всю равнину, на которой были расставлены действующие лица НОВОГО МИРА.

…Он резко поднялся, шумно вдохнув всей грудью воздух, словно только что вынырнул с десятиметровой глубины.

На глаза навернулись слезы.