Хитон погибшего на кресте

Но люди позабыли слова древнего пророка, потому что представленный им облик сильно отличался от того, что нарисовало человеческое воображение. Бог должен быть настолько силен и грозен, что должен немедленно умереть каждый смертный, увидевший Его.

Свой путь в Иерусалим Иисус проделывает почти тайком, сторонясь известных оживленных дорог и крупных городов. Он решил остановиться на ночлег в самарянской деревне и послал вперед учеников подготовить место. Но самаряне[9] отказались принять паломников. Так было не впервые, потому что разозленные Иаков и Иоанн произнесли слова, никак не соотносящиеся с тем, чему их учил Иисус:

– Господи! Хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал?

Лишь Он не поддался искушению:

– Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать.

А как же многочисленные чудеса, творимые Иисусом? Хотя Он и желал сохранить втайне добрые дела свои, но человеческой натуре привычно делиться и горем с ближним, а радостью, тем паче. Уж многие спасены от смерти, избавились от неизлечимых болезней – все это должно доставить Иисусу безмерную любовь и уважение со стороны иудеев. Но… Фарисеи[10] таким образом объяснили чудеса, что Иисуса стали бояться даже спасенные и излеченные.

Книжники и сами не понимали все происходящее вокруг Иисуса, а потому решили вопрос простым способом; было объявлено, что Иисус «изгоняет бесов силою князя бесовского».

Авторитет фарисеев был велик, а все непонятное вызывает страх без особых усилий. Однажды, после одного из совершенных чудес, навстречу Иисусу вышли все жители города и просили… «чтобы Он отошел от пределов их».

Земной круг Иисуса замыкался, Он был нежеланным в Иерусалиме и прочих городах; Ему не было места на земле Ирода. Последнему привиделось, что это проповедует казненный им и воскресший Иоанн. Скорбно молвит Иисус: «Лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову».

Наполеон Бонапарт долго и упорно пытался покорить мир силой своего ума и оружия. В конце жизненного пути он, отверженный этим миром, оказался на пустынном острове и предался размышлениям. Лишь тогда завоеватель понял тщетность своего замысла и осознал всю силу подвига Иисуса, все трудности его пути:

«Христос хочет любви человека – это значит, Он хочет того, что с величайшим трудом можно получить от мира, чего напрасно требует мудрец от нескольких друзей, отец – от своих детей, супруга – от своего мужа, брат – от брата, словом, Христос хочет сердца для Себя и достигает этого совершенно беспредельно… Лишь одному ему удалось возвысить человеческое сердце к невидимому до пожертвования временным, и при помощи этого средства Он связал небо и землю».

Миллионы людей отдадут свои сердца Христу. Это уникальное явление будет происходить каждый день и час, столетие за столетием, тысячелетие за тысячелетием. У каждого свой путь к Богу, но всегда он является собственным сознательным выбором, ибо так хотел Он. Кто-то находит его скоро; Наполеон, прежде чем познал истинные ценности, утопил в крови Европу. Завоевателей, подобных ему, за человеческую историю было великое множество, но никому не удалось покорить мир.

А пока люди оставались людьми…

Мы еще не принимали во внимание самые низменные черты человека, которые заставляют не терпеть всех, кто лучше его. При случае простые беззлобные обыватели не преминут утопить ближнего, достигшего больших успехов, получившего большее уважение.

Пилат рассчитывал спасти Иисуса, предоставив право суда иудеям, но на самом деле он дал возможность толпе безнаказанно расправиться с тем, кто на нее не похож, кто лучше ее – а такое не прощается среди людей.

На крест его!

Понтий Пилат занял судейское место на вершине холма. Ниже стоял Иисус, а все вместе были окружены плотными толпами народа.

«Какое зрелище, Фульвия! – позже напишет жена Пилата – Прокла – своей подруге. – Понтий сидел на своем троне из слоновой кости, сидел во всем великолепии, которым Рим наделяет своих вельмож. Под бесстрастным выражением лица Пилат едва скрывал страшное волнение.

Пред ним со связанными руками, в изодранной одежде, с окровавленным лицом стоял Иисус Назарянин, спокойный и неподвижный. В Его облике не чувствовалось ни гордости, ни боязни. Он был тих – как невинность; покорен – как агнец.

Но Его кротость переполнила меня ужасом; припомнилось: “Воздайте кровь, которую Я пролил за вас!”

Вокруг Него бесновалась презренная толпа, привлекшая Его на судилище. К толпе присоединилось несколько стражников, начетчиков и фарисеев. Взгляды их были дерзкими, и узнать их было легко по пергаментным табличкам с текстами из закона: таблички эти они носили на челе.

Все эти страшные люди дышали ненавистью, и адское пламя отсвечивалось в их глазах. Казалось, духи злобы смешивали свои голоса с криками неистового бешенства».

Пилат поднялся, и вокруг встала тишина, нарушаемая лишь карканьем ворона.