Хитон погибшего на кресте

– Видимо, в Иерусалим, – неуверенно произнес римлянин. – Я вспомнил, что до сих пор считаюсь прокуратором Иудеи. А если уже нет, то по крайней мере необходимо передать дела моему преемнику.

– Тогда ты нуждаешься в отдыхе перед неблизкой дорогой. Прости, Понтий, у тебя слишком утомленный вид.

– У меня устало все: и тело и душа, – признался Пилат. – Но один камень с души только что упал.

– Мой дом соседний, – показал Иосиф на ветхую хижину. – Прошу тебя, воспользуйся им для отдыха хотя бы дня два. Иначе твое сердце может остановиться на пути между Эфесом и Иерусалимом.

Пилат понимал, что ему давно требуется несколько дней отдыха. Но быть рядом с матерью Его…

– Мне бы не хотелось обременять тебя, благородный человек, – неуверенно вымолвил прокуратор.

– Не отказывайся, – возразил иудей и продолжил, словно читая мысли римлянина. – Она тебя простила. Ее спокойное лицо сказало это. А я привык, что в моем доме останавливаются все, кто приходит к ней.

Внутреннее убранство хижины соответствовало ее внешнему невзрачному облику. Впрочем, нехитрая мебель, деревянная и глиняная посуда – все было аккуратно вымыто и стояло на своем месте; земляной пол выметен, а стены свежевыбеленные. Несколько лишних спальных лож подтверждали слова хозяина, что он часто принимает странников.

За обедом Пилат заметил, что в его миске чечевичная похлебка гуще, чем в блюде Иоанна. Ему стало неудобно за то, что объедает хозяина, которого вряд ли когда удастся отблагодарить. Вечером он попросил еды ровно столько, сколько Иоанн положил себе.

– Тебе нужно вернуть силы, чтобы попасть в Иудею, а мне для поддержания жизни много не требуется. Так что не спорь, если желаешь вновь увидеть свою жену.

– Путь до Эфеса, пожалуй, был самым трудным в моей жизни. Несколько раз я умирал и не единожды прощался с этим миром, – признался Пилат. – Боюсь, мне никогда не вернуться в Иудею.

– Ты избрал самую трудную дорогу. Гораздо легче и короче добираться до Кесарии морем, – произнес Иоанн и, зная о финансовых трудностях гостя, посоветовал: – Когда достаточно окрепнешь, попытайся наняться на судно, следующее в Иудею, гребцом или на другую работу.

Пилат на следующий же день отправился в гавань. Ему сразу повезло найти корабль, который через два дня отплывал в Кесарию. Но найти, еще не значит попасть на него. Грек, хозяин корабля, узнав, что у римлянина нет денег, сразу потерял к нему всякий интерес.

– Я заплачу тебе тройную цену по прибытии в Кесарию. Заплачу столько, сколько скажешь. Мне очень нужно попасть на корабль, – умолял упрямого грека еще недавно могущественный прокуратор, гроза Иудеи.

– Извини, почтеннейший, я привык брать за проезд определенную сумму денег, а не много-много обещаний, – видимо, с осторожным греком не единожды рассчитывались исключительно обещаниями.

– Тогда возьми меня гребцом, – взмолился Пилат.

Хозяин судна окинул изможденного римлянина глубоким изучающим взглядом и сразу лишил его и этой надежды:

– К твоему сожалению, команда гребцов набрана.

– Да есть ли у тебя хоть какая работа? – не собирался отставать от грека римлянин.

– На корабле мало воинов, – задумчиво произнес хозяин заветной посудины. – Знаком ли ты с военным делом?

– С копьем и мечом я познакомился раньше, чем научился ходить! – воскликнул Пилат.

– Сейчас мы проверим твои способности, – пообещал грек. – Видишь амфору у противоположного борта? Если сможешь расколоть ее копьем, я подумаю над тем, чтобы взять тебя до Кесарии. Если промахнешься и попадешь в борт, то будешь брошен в море. Мое имущество никому не дозволено портить безнаказанно. Если же копье улетит в море – будешь искать его на дне до тех пор, пока не найдешь. Согласен?

Прокуратор посмотрел на амфору с поврежденным горлышком и произнес:

– Зачем же уничтожать сосуд? Позволь, я отобью от него испорченную верхнюю часть.

Грек недоверчиво ухмыльнулся и кивнул в знак согласия.

Пилат совершил бросок. Как он и обещал, амфора лишилась надбитого горлышка.

– Ну, вот. Посуда вполне пригодна для хранения зерна, – констатировал довольный собой римлянин.

Грека удивил результат, но он продолжал сомневаться:

– Возможно, это случайность. Амфора мне совершенно не нужна. Расколи ее хотя бы надвое, чтобы легче сбросить за борт.

Бросок снова оказался в высшей степени верным, и амфора разлетелась на две ровные половинки. Грек не догадывался, что имел дело с человеком, чье родовое имя произошло от знаменитого римского копья – пилума.

Понтий Пилат проснулся среди ночи и принялся собирать свой нехитрый скарб. Проснулся Иоанн, разбуженный возней гостя в темноте:

– Зачем встал так рано? Перед дорогой надо хорошо отдохнуть.

– Боюсь опоздать, – признался Пилат. – Такая возможность вряд ли появиться в ближайшее время. Корабль идет прямо в Кесарию.

– Ты бы не проспал в любом случае. В доме напротив петух заводит свою песню ровно за час до рассвета.