Хитон погибшего на кресте

– Когда это случилось? – с тревогой и сожалением в голосе спросил глава кумранской общины.

– Не знаю, – Пилат понял вопрос. – Я слишком много бродил по пустыне и потерял счет дням. Думаю, недели две назад иудеи приговорили Его к смерти на кресте.

– Он не мог быть Сыном Бога. Иначе бы не умер, – сделал вывод старец.

– На третий день гробница оказалась пустой. Он воскрес, как и обещал.

– Его тело не могли похитить?

– Нет. Первосвященник знал о пророчестве. Вход в гробницу охраняла его стража.

– Почему Бог допустил смерть? – старейшина задал вопрос более самому себе, чем Пилату.

– Над этим будут размышлять все, даже те, которые Его не знали и никогда не слышали Его проповеди.

– Мир стал еще ужаснее с тех пор, как почти две сотни лет назад мы поселились здесь. Все повторяется… Если народ убивает Посланника Бога, то насколько мудры были наши отцы, избравшие для жизни пустыню.

– Повторяется? Почему ты так сказал?

– Мне кажется, Тот, о ком ты говоришь, жил в нашей общине. То было страшное время. Царь Антиох Епифан хотел отнять у нас веру предков и заставить поклоняться каменным статуям, изображавшим чужих, никогда не существовавших богов. Многие люди, дабы не оскверниться смертным грехом и не познать насилия, ушли в пустыню. Двадцать лет, как слепые, нащупывали дорогу, блуждая во тьме, пока Бог не дал нашим предкам Учителя Праведности, чтобы направить их по пути Своего сердца.

Учитель Праведности открыл нам путь к Богу. Но первосвященник испугался силы правды, он долго ждал случая, чтобы погубить Учителя Праведности. Его предал один из учеников, не осиливший трудности жития в пустыне, разуверившийся в пришествии Царства Божия. Люди нечестивого священника в День Очищения, в субботу, схватили Учителя Праведности и предали его казни.

– Ты рассказываешь историю Иисуса из Назарета! – удивился Пилат.

– Нет. Те события произошли двести лет назад. Но недавно наш брат Иоанн стал утверждать, что Бог вновь послал на землю Учителя Праведности. Иоанн покинул нас, чтобы встретить посланника Бога. Мы не знаем: виделись ли они, почему Иоанн не привел к нам Учителя Праведности, где сейчас сам Иоанн?

– Он погиб. Царь Ирод приказал отрубить Иоанну голову. Его казнили раньше, чем Иисуса из Назарета отправили на крест.

– Несчастные люди, убивающие говорящих правду. Не будет вам спасение ни в этом мире, ни в том, – сокрушенно промолвил старец.

– Я понимаю живущих здесь. Хотя еще две недели назад, прости, добрый человек, счел бы вас лишенными разума, – признался Пилат.

– Ты как-то связан с Его смертью? – догадался старец.

– Да. Я прокуратор Иудеи, и мог Его спасти. Но малодушно отдал право решать Его участь толпе.

– Теперь понятно: почему ты здесь, – признание Пилата, казалось, совсем не удивило и не испугало старца.

– Теперь я в твоей власти, и ты можешь делать со мной все, что пожелаешь.

– Мы никогда не причиним зла человеку, попавшему в беду. Как бы странник к нам ни относился, он получит кров и хлеб. Отдохни, римлянин, сколько тебе необходимо, приведи в порядок свои мысли, а перед уходом зайди ко мне попрощаться.

Три дня Пилат жил в селении отшельников.

За обедом все собирались в самом большом помещении. Скамьи заполнялись по мере прихода; причем каждый знал свое место и уверенно шел только к нему, минуя ближайшие свободные места. Как оказалось, все рассаживались строго согласно положению, занимаемому в общине. Почетный край стола отводился священникам, следом сидели старейшины. Затем располагался народ – в зависимости от срока пребывания в общине. Никто не спорил и не доказывал свою важность, как это часто бывало на званом обеде у императора или сирийского наместника.

Пилат заметил, что сидящие рядом с ним люди чувствовали себя не совсем уверенно и внимательно следили за старшими товарищами, боясь нарушить ритуал приема пищи. То были еще не члены общины, а только испытуемые, появившиеся недавно и мечтавшие ими стать. Им предстояло проделать путь длиною в два года, чтобы получить статус раббима – полноправного члена Общины Сынов Бога.

Трапеза начиналась с обряда благословения хлеба. Заканчивалась она также общей молитвой. Пилат вместе со всеми вставал, но чувствовал себя неловко среди дружного хора молящихся. Губы его самопроизвольно начинали шевелиться, словно вместе со всеми повторяя священные слова, хотя он даже не мог понять смысла произносимых фраз.