Хитон погибшего на кресте

Привал римлянка использовала для того, чтобы покормить ребенка. Саломия бросила несколько припасенных веток ослику, и тут услышала недовольный плач Марии.

– Саломия! – встревоженно позвала Прокла. – У меня пропало молоко. Что теперь будет с моей малышкой?

– Ты расстроилась и устала, – как могла, утешала подругу иудейка. – Так бывает иногда. Успокоишься, отдохнешь, и молоко появится снова.

– Господь! – взмолилась Прокла. – Ты забрал моего сына, не стало мужа, и я не могу навестить его могилу. Когда со всех сторон меня настигали беды, Тебе было угодно доставить неслыханную радость. Ведь Ты не оставишь совершенное Тобой чудо умирать голодной смертью в пустыне! Ты не отнимешь у меня последнюю отраду на этой земле! Прошу Тебя, спаси Марию!

– Смотри! Впереди какие-то люди, возможно, они нам помогут, – неуверенно произнесла Саломия.

– Они помогут нам, кто бы они ни были.

Незнакомцы приближались стремительно. Выносливые арабские лошадки на песчаной почве перемещались не хуже, чем римские кони по мощеной Аппиевой дороге. Четыре вооруженных иудея окружили мирную кавалькаду.

– Кто такие? – спросил грозный всадник.

– Я вдова римского прокуратора Понтия Пилата, – честно призналась Прокла в минуту отчаяния.

– Вдова Пилата?! – удивился незнакомец. – Разве он умер или погиб?

– Мужа приказал казнить Тиберий. Опасность угрожает мне и маленькой дочери. Потому мы в пустыне.

– Жаль… – произнес суровый собеседник. – А мы почти знакомы с тобой, Прокла. Мое имя ты точно слышала.

– Не уверена.

– Я Варавва – один из тех, кого судил твой муж.

– Он хотел, чтобы в живых остался Иисус из Назарета, – промолвила Прокла и крепче прижала к груди дочь.

– Я знаю, но ты можешь меня не опасаться. Твой муж поступил тысячу раз правильно, когда предложил отпустить Иисуса, а не меня. Я одобряю его выбор, и тебе помогу, чем смогу.

– Вряд ли поможешь, даже если имеешь желание. Мне нечем кормить дочь, – призналась римлянка.

– Какая еда ей необходима?

– Разве ты не видишь, что она не может ничего есть, кроме молока, – разочарованно произнесла Саломия.

– Значит, мы найдем для нее молоко. Куда вы держите путь? – поинтересовался Варавва.

– В пустыне живут люди. Однажды они спасли от смерти моего мужа. Говорят, они верят в Иисуса Христа.

– Да. Они верят в Учителя Праведности, который давным-давно был послан Богом, чтобы основать общину верных ему сынов и дочерей. В Иисусе из Назарета они признали Учителя Праведности, вновь сошедшего на грешную землю. Обитатели пустыни с радостью примут тебя, – подтвердил Варавва.

– Варавва, помоги нам добраться до общины этих добрых людей. Прошу и тебя! – умоляла Прокла человека, которого ее муж упорно желал отправить на крест.

– Твоя дочь без еды не выдержит путь до их поселений. Недалеко находится Иерихон, – размышлял разбойник, спасшийся ценой гибели Спасителя человечества. – Но если тебя ищут по приказу Тиберия, то входить в город опасно…

– Что же мне делать? – в отчаянии застонала Прокла. Рядом плакала Саломия.

– Перестаньте лить слезы прежде времени – терпеть этого не могу, – нахмурился разбойник. – Я вам помогу.

Последние слова заставили женщин высушить слезы. Они ожидали помощи от человека, от которого вроде и ждать не должно ничего хорошего. Пустынный разбойник стал последней надеждой в этой жизни для вдовы прокуратора Иудеи.

– Поступим так: с вами останется человек, который хорошо знает местность. Он продолжит вести вас к селению ессиев, чтобы не терять времени. Я же с товарищами постараюсь раздобыть молока для твоей дочери. В пути встретимся.

Шустрые всадники исчезли так же скоро, как и появились.

Оставленный за проводника иудей указал ослабевшей Прокле на коня.

– Он предлагает тебе сесть на лошадь, – догадалась Саломия.

– Я не смогу, – призналась римлянка. – Кружится голова, иногда темнеет в глазах. Боюсь упасть вместе с Марией.

Тогда вьюки, которые вез на себе ослик, переложили на коня, а освободившуюся спину верного помощника заняла Прокла с дочерью. Саломия держала подругу за руку, готовая помочь римлянке, если ту покинет сознание. Женщины рассудили: если даже случится неприятность, падение со спины ослика не причинит никому вреда.

Кавалькада тронулась в путь за иудеем. Провожатый за все время не проронил ни слова. Он лишь иногда останавливался, когда женщины не поспевали за ним, и терпеливо ждал. Причем для этого ему не надо было оборачиваться.

Мария некоторое время молчала, убаюканная размеренным шагом ослика. Но голод дал о себе знать: малютка плакала все чаще и все громче. Впереди среди песка возник островок небольшого кустарника. Иудей остановился подле него и принялся снимать вьюки.

– Может, есть смысл продолжить путь? – спросила Саломия. – Здесь мы не найдем то, что нужно малышке.

Неразговорчивый проводник указал на что-то за спинами женщин. Обернувшись, они увидели приближающегося Варавву со спутниками. Их топота беглянки не услышали из-за плача Марии.