Хитон погибшего на кресте

В пути иудеи нашли только брошенные римлянами осадные и метательные машины и прочие остатки обоза, которые затрудняли бегство. Мятежники вернулись в лагерь, ограбили трупы римлян и затем отправились в Иерусалим с вестью о победе. То были лучшие дни восставших иудеев: потеряв лишь несколько человек, они уничтожили пять тысяч триста легионеров и триста восемьдесят всадников из войска сирийского наместника.

Обитатели западного побережья Мертвого моря не знали всех подробностей происходящего в столице; до них дошли только слухи, что Иерусалим восстал против римского владычества и ведет жестокий бой с язычниками.

Община ессиев решила, что, как сообщает Свиток войны, настало «время стеснения для Израиля, предначертанное для войны против всех иноплеменников, и жребий Божий для вечного искупления и уничтожения всякого нечестивого племени. Все готовые к войне пусть идут и расположатся против царя киттиев и против всего войска Велиала, уготованного с ним для дня мщения, на поле Меча Божия».

Совсем рядом с поселениями ессиев, со стен Масады, трубы возвестили, что она свободна от нечестивых иноплеменников. Пустынные отшельники, опоздавшие однажды встретить Сына Божьего, теперь боялись не успеть на последний бой с силами Тьмы. Все, кто мог держать в руках оружие, устремились к Иерусалиму. В числе первых ушел и муж Марии – Антигон.

Роковая ошибка ессеев

Антигон вернулся в кумранскую общину ессеев спустя несколько месяцев. То было чудо, что мужчине удалось добраться до селения в пустыне. Когда-то белая одежда полностью утратила прежний цвет из-за грязи и страшных кровавых разводов. Лицо его, напротив, было исхудавшим и бледным, словно человек восстал из царства мертвых.

Воин упал, не дошедши несколько шагов до своего порога. Его мгновенно окружила толпа. Все стояли и смотрели на корчившегося в пыли собрата, не зная, как ему помочь. Рана в плече открылась, и тоненькая струйка крови окрасила песок в бурый цвет. Не было в селении даже мужчин, способных отнести раненого в дом – все ушли на войну, как велело древнее пророчество.

Наконец Мария и Прокла с помощью женщин подняли Антигона и отвели в дом. Вместе с ними вошел старейшина общины; остальные, как им ни хотелось услышать новости из Иерусалима, остались у порога. Все понимали, что сейчас не самое лучшее время для расспросов Антигона.

Раненого положили на постель из тростника. Он открыл глаза и увидел перед собой растерянное лицо плачущей жены. Антигон попытался улыбнуться и тихо прошептал:

– Спасибо Небу, что я вновь вижу тебя. Я уже не надеялся…

Глаза его самопроизвольно закрылись, Антигону пришлось совершить неимоверное усилие, чтобы вновь поднять веки. Взгляд на этот раз упал на склонившегося старейшину.

– То была не война Добра со Злом. Мы ошиблись… – тихо промолвил Антигон.

– Тогда что? – тревожно прошептал старейшина, словно и ему страшная рана не позволяла говорить в полную силу.

– Видимо, к иудеям пришло время расплаты за распятого Иисуса Христа… Я был не на войне… Я был в аду…

В следующий миг Антигона покинуло сознание.

Старейшина взял руку Антигона, подержал некоторое время запястье и произнес:

– Он жив.

Затем старик осмотрел раненое плечо:

– Даже лучше, что Антигон ничего не чувствует. В теле остался наконечник стрелы. Его необходимо достать, а это ему причинит такую боль, которую человеку трудно выдержать, будучи в сознании.

– Он будет жить? – с ужасом в глазах спросила Мария.

– Да. Кровь хорошо течет по его телу. Но следует спешить.

Две старушки, сведущие в ремесле врачевания, достали из раны металл со страшными зазубринами, на котором остались куски плоти.

Старейшина сам готовил мази, собирал травы и делал отвары для промывания раны. На следующий день Антигон открыл глаза и спросил:

– Где я?

– Ты в своем доме, здесь Мария, Прокла и твои дети. Рядом браться и сестры. Все хорошо. Но ты слишком слаб. Больше ничего не пытайся сказать, пока я не разрешу.

На третий день Антигон не только пил, но мог уже есть. Он вопросительно посмотрел на старца, не решаясь нарушить его запрет.

– Я знаю, что тебе многое нужно рассказать. Но еще не время, ты можешь повредить незатянувшуюся рану.

Прошла неделя. Старейшина снял повязку, осмотрел рану и произнес:

– Теперь ты можешь говорить. Постарайся делать это спокойно, вполголоса. Я тебя услышу.

– Лучше бы этого никому не слышать… Лишь моя рана напоминает, что это не страшный сон, и я видел священный город иудеев во власти дьявола.

– Когда ты пришел в Иерусалим, римлян из него изгнали? – старец помог Антигону начать свой печальный рассказ.

– Да. Их всех перебили, и даже уничтожили тех, кто это сделал. Иудеи растерзали предводителей сикариев, а выжившие ниспровергатели римского владычества покинули Иерусалим и укрылись в Масаде.