Хитрец. Игра на Короля

Барон поднял взгляд, но не увидел перед собой никого. Варроу не слышал звука скрипнувшей двери кабинета, не уловил звука шагов – странный гость будто растворился в воздухе. Напоминанием о нем служила только эта выдернутая из неведомой колоды карта.

Пару минут спустя в кабинет Варроу через ту же стену, что и удалился, вернулся Осколок. Существо всегда оказывалось рядом неслышно, и Варроу нечасто был готов к внезапным его появлениям.

«Не будь так критичен, Варроу, – нервно заявил Осколок, который подслушал весь разговор, находясь в кирпичной кладке. – Он всего лишь хотел помочь тебе. Вдруг бы потом он мог помочь и мне?..»

– Вряд ли. Это лишь посредник какой-то властной женщины. Или не властной, а выдающей себя за оную.

Последние пару недель существо все чаще спрашивало у Варроу, собирается ли тот разузнать что-либо относительно его, Осколка, происхождения. Однако барон и без всяких проверок мог заявить, что бестелесный прихвостень его был существом неизвестной природы, но с великолепной свободной волей. На исследование собственного происхождения «призраку», вообще говоря, отводилась целая вечность: ведь то, что не имеет материальной оболочки, не может и умереть. Время же самого Варроу было до смешного ограничено.

«Однако он вернется», – не унимался Осколок, узревший в незнакомце важное предзнаменование.

– Да и черт с ним. Но знаешь, что во всем этом самое приятное? – вдруг оживился Льенар, закрывая карту на ключ в том же ящичке, где лежало припасенное оружие. – Тебя он тоже видел, а это значит, что ты не плод моего воображения.

«Представь, как я закатываю глаза», – буркнуло существо.

– Для меня одного ты стал слишком несносен, – прикрикнул на Осколка Льенар. – Пожалуй, я все же познакомлю тебя с моей сестрицей Селестиной. Она уж точно сможет тебя приструнить.

«Если та меня увидит, ха-ха!» – тут же парировал Осколок.

Тем не менее существо обиженно удалилось из кабинета. Когда барон остался в одиночестве, он невольно задумался: что, если этот полоумный Юс не так уж и ошибался и отрицать собственную природу – великий грех?

Грех таился на острие масти пик.

* * *

Никто не знает, единолик ли карточный король или он – фигура о двух головах, о двух противопоставленных друг другу телах и душах, что коротают в борьбе между собой вечность. Ту самую вечность, что умещается на одной карте, в ее темных, грозных элементах; в широких, жестких, обрисованных четко изгибах, в безучастном лике фигуры, оправленной в замкнутый квадрат. Вечность в глазах самого Льенара Варроу. В черных глазах необоримого, жестокого короля пик.

Масть пик разверзнется волчьей пастью, выгнется черной луной, сложится в знак бесконечности. Льенар – сам из этой масти, или масть поглощает его?

Пиковая корона – из черных засушенных листьев, из мора и войны, из порочного чувства азарта. В руки королю пик вкладываются не скипетр и держава, а два остро наточенных клинка. Льенар тянется за мечами, что протягивают ему руки неизвестных, и не замечает, как с рукояти их – даже не с лезвий – сочится мутный поток трупного яда. Но для него это не имеет никакого, ни малейшего значения.

Теперь он и сам – король. Король-воин. Король-игрок. Король пик.

Варроу, не то вглядываясь в карту, не то засыпая, падает в беспроглядную темноту.

Через пару минут глаза его открываются, и солнце, замершее ненадолго в полуденном зените, бьет в них неистовыми лучами. Нос с трудом вдыхает тяжелый, походящий на приморский воздух, а тело мигом потеет под несколькими слоями ткани. В Империи Одельтер не сыскать такой погоды…

Так обычно ощущается климат маленького царства Тари Ашш, родины Сетша-Отца, Мудрого Змея, как звали его Ядовитые люди столетия назад. Теперь же Льенар восторженно смотрит вокруг: никогда прежде он не видел ничего столь самобытного, столь причудливого и манящего.

Старый священный город Ашш-Сетесс! Все его здания – одного цвета, будто оранжево-землистый смешали с красным, а затем игриво добавили синевы. У домов сплошь округлые, мягкие формы, будто они и вовсе лишены углов. Круг – священный символ. Круг – это змея, пожирающая свой хвост. Круг – это вечность. Круг – это жизнь. Они называют этот стиль аншши-аайе, образ Вечного Потока.

Огромный город испещрен реками: число их достигает шести или семи. Через спокойные воды перекинуты широкие мосты с лаконичными парапетами – у каждого моста свой, неповторимый. Несмотря на очевидный недостаток места, здешние дороги широки, вдвое больше одельтерских. По краям их – да и в самом городе – густо насажены высокие кипарисы. В имперских же городах деревья безжалостно вырубают, и крупные промышленные центры задыхаются в смрадном дыму.