Хитрец. Игра на Короля

Но все это было не важно, все это было совершенно не важно! Ведь приехал Стайеш, а остальное не имело значения. Приехал в одельтерскую метель и принес с собой уверенность и силу, которые я когда-то, давным-давно, чувствовала рядом с ним.

Четыре месяца без единого письма, без самой ничтожной весточки. Четыре месяца воспоминаний, четыре месяца ожидания и раскаяния. Как и чем он жил все это время, чем занимался – даже из краткого письма я наверняка не знала об этом и половины. Но это не имело никакой важности: главное, он был жив, и я могла прижаться к его шинели, и пусть даже с нее, покрытой мелкими каплями растаявших снежинок, струился холод.

И вот наконец я увидела его оранжевые глаза, которые ни одна одельтерская женщина не выделила бы среди других, но я отыскала бы среди тысяч и тысяч, улыбались мне… исходили мягким медовым светом. Однако у глаз этих прибавилось лучиков – слишком много для четырех месяцев.

– Ты постарел! Стайеш, теплый мой, как же ты постарел! – вырвалось у меня, и я провела рукой по его ложным татуировкам. – Твои морщинки… как их стало много…

Князь Таш'Найесх засмеялся.

Внезапно появилось все, что я боялась потерять и отринуть, – и тонкая близость, и скрытое желание. Странные сны, где мы были по разные стороны баррикад, растаяли, как снег на одежде князя. Супруг взывал к моим глубинным чувствам, и я готова была ответить ему. Ответить тому, что всегда было подле нас и в нас самих. То, что проверили время и расстояние. Наше чувство не кричало и не билось в исступлении, но никогда и не покидало ни меня, ни его. То, что возникло из страстных порывов, превратилось в теплый огонек. Когда-то оно болело и плакало, а теперь вырастало в огромные огненные крылья, что обнимали и согревали нас.

* * *

Наступившая для меня и князя Таш'Найесха жизнь была нежданной, непривычной и опасной, но теперь мы чувствовали себя куда счастливее и свободнее. Былые страхи испарились, казалось, их никогда и не было вовсе. В новой жизни мы вынуждены были сами принимать решения, знали, как поступали и зачем и как будем поступать впредь. Многие люди из нашего окружения жили точно так же – те, кому запах свободы вскружил голову и заставил действовать по зову вскипевшей крови.

Теперь я вольна говорить об этом, ибо все виновные уже наказаны. Нет, закон тут ни при чем, их наказала сама Смерть. И мой князь тоже наказан. А мертвые обычно не говорят много… даже если их об этом попросишь. Но именно со Стайеша я хотела бы начать свой рассказ о событиях, что развернулись вскоре после нашего возвращения из особняка Гудьира.

Да, я расскажу вам, господин Ангеран Монгрен, о своем Ядовитом князе – но не спешите закатывать глаза. Я расскажу о человеке, который на самом деле никогда не принадлежал мне. Им владели настроения, желания, идеи, но я – никогда.

Тот самый князь Стайеш Эйиах Таш'Найесх, который все отведенное ему на Ард Шенларе время радел за истинность крови и свободу Тари Ашш, – был ли он на самом деле подлинным сыном Таш?

С титулами на Островах все просто: все наши аристократы – князья. Все, в чьих жилах течет Ашши Саар, равны. У нас нет путаницы с титулами, но истинное княжеское в двадцати семи Таш передается только семьям старших сыновей. Так, Стайеш относился к главной ветви семьи Таш'Найесх, однако не был первым сыном. Он мог претендовать на фамилию Таш, но титул князя получил только тогда, когда Инир Таш'Шассейт поручил ему место Посланника в Империи Одельтер. Титул этот переходил и ко мне, как его супруге, однако не мог передаваться по наследству.

Вместе с громкой приставкой к фамилии в ведение аристократу обычно вверялись забота о чистоте Ядовитой крови, понятие Ядовитой чести и целая россыпь всяческих забот. И каждый носитель Таш был вынужден строго соблюдать все предписания, ибо многие века наша немногочисленная нация выживала именно из-за национального самосознания, славившегося до недавнего времени схожей с алмазом прочностью.

Но из всех моральных обязательств для Стайеша Таш'Найесха превыше всего было освобождение островов Тари Ашш из-под одельтерского гнета и возвращение к той свободной жизни, к которой привыкли наши предки. Эти задачи были первоочередны для него… и для тайной организации «Пересечная Черта».

Мы, Ядовитые люди, все же слишком отличаемся от одельтерцев. У нас в почете сила и честь, в Одельтере же – приспособленчество и собственная выгода. Новая черта, которая ценится у имперцев, – намерение быть добрыми, миролюбивыми, сводить на нет конфликты и пытаться угодить всем. Но для Ядовитых людей все это лишь чертово лицемерие. И нам, привыкшим к частности и прямоте, будет больно до тех пор, пока мы не придем к пониманию, что экспансивная одельтерская культура – это культура лжи. Культура, где слово не имеет никакого веса. Для одельтерцев вполне приемлемо говорить одно, а делать другое; и в политике особенно.